Другой дороги нет

«Моток пряжи» в окошке расплылся облачком тумана, который сформировал новую геометрическую фигуру – неровное кольцо с чёрной запятой в центре. Кольцо начало меняться, пока не превратилось в крест с распятой на нём запятой. В глубине запятой разгорелся синий огонёк, и тотчас же отсек управления потрясла серия гудков и дребезжаний. Закончилось всё тем, что весь «грибной» комплекс с местным компьютером в центре помещения опоясали гирлянды мигающих вертикальных оранжевых огней.

Лариса откинулась на «позвоночник» спинки стула, прошептала:

– Слава богу… помогите мне лечь…

Никанор с готовностью наклонился к ней:

– Куда вас отнести? В каюту?

– Нет, полежу здесь, вдруг сработает связь… я послала сообщение…

– Кому?

– Своему командиру.

– На Землю? – уточнил Веденеев.

– На родину.

– Кто у вас главный?

– Генерал Басуров… глава Минобороны ДНР.

– Значит, это он командует вашей Вольницей?

– Нет, над ним тоже есть люди. – Лариса начала бледнеть, и Никанор подхватил девушку на руки, ища глазами, куда можно положить раненую.

– Секунду. – Она что-то поискала на панели, погладила ряд выпуклостей, и из стены справа от колонны управления вылезла толстая пластина из ноздреватого бурого материала, похожего на пемзу.

Никанор потыкал в неё коленом, пробуя на прочность, уложил девушку на своеобразную кушетку. Она закрыла глаза.

– Водички глотните, – достал он флягу.

Лариса попыталась привстать, он поддержал её. Она с благодарностью во взгляде сделала несколько глотков, легла, закрыла глаза.

Никанор посмотрел на Валеру.

– Ей нужен врач.

– Я даже не медбрат, – развёл руками Веденеев.

– А пули доставал и уколы сделал профессионально.

– Просто нас учили в спортшколе делать уколы. Хорошо, что нам досталась спецназовская аптечка, заражения не будет. Надеюсь, Лариса быстро поправится.

– Что предлагаешь делать?

– Ждать, что ещё. Я спущусь к машине, будь здесь.

Веденеев ушёл.

Никанор присел на краешек лежака и стал смотреть на бледное, с фиолетовыми тенями под глазами, но красивое лицо Ларисы.

* * *

Посланница неведомой Вольницы пришла в себя через час, попросила пить.

– А есть не хотите? – спросил Никанор, с удовольствием взявшийся ухаживать за раненой. – У нас есть консервы.

– Да, я что-нибудь бы пожевала, – призналась девушка, разглядывая лицо склонившегося над ней парня. – Вопрос можно?

– Конечно.

– Почему вы согласились на эту авантюру? Мчаться неведомо куда и неведомо зачем? Не зная истинных причин нанимателей и даже условий? Поверили этим нелюдям?

Никанор, собравшийся бежать за едой, озадаченно почесал в затылке.

– Они были убедительны… если честно. Их ждут умирающие люди – как было не поверить? Да и очень хотелось…

– Приключений?

– Ну, да, – признался он простодушно, расплываясь в широкой виноватой улыбке.

– На одно место.

– Я привык верить людям. Ждите, я быстро.

Скатившись вниз, он застал Веденеева в кузове грузовика.

– Доставай консервы.

Валера перестал осматривать «золотой» контейнер, отыскал картонную коробку, принадлежащую команде Розы, спрыгнул на пол ангара.

– У нас осталось всего четыре банки тушёнки и один пузырь с водой.

– Она просит есть. А что ты делал?

– Думал.

– О чём?

– Так… обо всём…

– Хотел бы я прочитать твои мысли.

– Не стоит, Ник, у тебя будут кошмары, – усмехнулся Веденеев.

– Снова что-то заподозрил? Она… Лариса… нас обманывает?

– Не думаю, у неё глаза чистые. Хотя её командиры могут быть абсолютными уродами.

– Она говорила, что Басуров – хороший мужик.

– Она может ошибаться.

Веденеев бросил в кабину коробку с консервами, повесил на плечо автомат, подал приятелю второй автомат.

– Стрелять умеешь?

Никанор осторожно взял в руки оружие, осмотрел, поднял на штурмана смущённый взгляд.

– Если честно, никогда не мечтал стать военным. В детстве, где-то в классе втором-третьем, меня забирали на лето к родичам в деревню, в Брянскую губернию. Деревенька называлась Фошня. Я мастерил самострел и охотился на лягушек в местном болотце, за старой банькой.

Веденеев подождал продолжения.

– И что?

– Представляешь, в шишки, в бутылки, в камешки попадал первой же стрелой, а в лягушку – ни разу! – Никанор посмотрел на Валеру с детским недоумением. – Понимаешь? Я никогда не промахивался, а тут – как заколдовал кто.

– Так и не разобрался?

Никанор взвесил в руках автомат, выдавил на губах улыбку.

– Только теперь я понял: какое счастье, что я ни разу не попал в лягушку!

Веденеев засмеялся, похлопал его по плечу:

– Не переживай, ты рисковый парень, однако не родился комбатантом.

– А кем я родился?

– Романтиком.

Никанор потоптался на месте, не зная, как реагировать на слова приятеля.

– Это… плохо?

Веденеев снова наметил улыбку, отвернулся.

– Это хорошо. Иди, я сейчас подойду.

Лариса встретила пилота вопросительным взглядом.

– Вот. – Он показал банку, вскрыл, протянул раненой. – Ешьте. Хлеба нет.

– Чем?

Он спохватился, озираясь, потом вспомнил о кейсе с инструментом, оставленном в жилом блоке, сбегал на второй этаж и вернулся с блестящей металлической лопаточкой, напоминающей ложку.

– Сгодится? Мы ели ножами.