Другой дороги нет

– Не хочу.

– Можно, я твои сосиски доем? Не пропадать же добру.

– Валяй. Я вечером стараюсь желудок не набивать.

– До вечера ещё не близко, а ты худой и звонкий, тебе и вечером всё есть можно. Кстати, я где-то читал, что ложиться спать голодным вреднее, чем сытым. Что предпочитаешь?

– Салаты разные, гречневую кашу, суп с грибами… в общем, всё, что вкусно.

– Я тоже салаты свежие люблю и блюда грибные. Моё любимое – тортильони с грибами в чесночном соусе.

– Это же итальянское блюдо.

– Ну?

– А ты татарин.

– Что ж, татары не люди? – хохотнул Мадеев. – У нас в Казани итальянскую пиццерию открыли, там эти самые тортильони и готовят, а на самом деле это крупные макароны с грибами.

– Так бы и сказал.

Сосед девушки-брюнетки – бородач – вдруг угрожающе посмотрел на Никанора, что-то сказал спутникам, поднялся и подошёл к столику приятелей.

– Ты чего уставился на мою подружку как баран на новые ворота?

Никанор с удивлением посмотрел на него, освобождаясь от грёз.

– Вы мне? Просто смотрю…

– В другую сторону смотри, а то гляделки потеряешь!

– Честное слово, я…

– Не понял, что ли, олень[5]?

Никанор нахмурился. Никто с ним так грубо до сих пор не разговаривал.

– Простите, но вы переходите все…

– Ещё раз глянешь в её сторону – моргалы выколю!

Кровь бросилась Никанору в лицо. Он встал. Боевыми искусствами он с детства не увлекался, боксом и борьбой не занимался, но, будучи жилистым, гибким и сильным, мог за себя постоять.

– Не связывайся, – посоветовал ему тихо Мадеев. – Не видишь, он обколотый?

– Чего? – изумился бородач, глянув на гонщика. – Чё ты сказал, повтори?!

– Что слышал.

– Сядь на место и не шуми, – сказал Никанор, с трудом заставляя себя успокоиться. – Можешь нарваться.

– На тебя, что ли? Смотри, я тебя предупредил!

Бородач вернулся на место, пробурчал что-то соседу с причёской «под ноль». Они принялись есть глазами Никанора и Эдуарда.

– Пошли отсюда, – сказал Мадеев. – Не хватало ещё драку здесь устроить.

– Я таких не боюсь.

– Толку-то? Он здоровый как трактор! И этот его приятель тоже, похож на откинувшегося зэка.

– Зато она красивая…

– Не спорю, да чёрт с ней, отвернись.

Никанор поймал себя на мысли, что ему снова и снова хочется смотреть на незнакомку. Она была не просто красивой девушкой, в ней крылась некая тайна, которую хотелось разгадать. Желание сесть напротив и говорить, неважно о чём, и слушать её нежный голос нарастало, и он с трудом отвёл глаза.

Мадеев толкнул его в плечо.

– Пошли к твоему выходу.

Никанор очнулся, закинул за плечо ремень сумки, и они направились в другой конец зала, сопровождаемые недобрыми взглядами спутников девушки. Показалось, что по её губам промелькнула лёгкая презрительная улыбка, но Мадеев уже нетерпеливо подталкивал Никанора в спину, и оглядываться тот не стал. Да и разбираться с крупногабаритными бугаями не хотелось, хотя он их не боялся. В детстве и юности горячая кровь не раз толкала Шубина на дерзкое поведение, тем более когда приходилось отстаивать свою правоту. Однако он предпочитал не лезть в драку первым, а впоследствии выработал в себе правило использовать свою реактивность в гонках, выкладываясь по полной.

По разумению Никанора, люди делились на четыре типа: первый – человеку хорошо, когда всем хорошо, хорошо – когда всем плохо, плохо – когда всем хорошо, плохо, когда всем плохо. Себя он относил к первому типу, откликавшемуся на позитивные эмоции.

Объявили посадку на самолёт.

Никанор попрощался с приятелем, поискал глазами незнакомку, с лёгким сожалением подумал, что упустил шанс познакомиться, и попытался думать о другом. Но и в полёте не раз перед мысленным взором возникало лицо девушки, и лишь её улыбка, которую нельзя было отнести к доброй, останавливала фантазию. Возможно, ей не понравилось его поведение, направленное на компромисс, и она посчитала Никанора трусом. Доказывать же обратное кулаками и выглядеть полным дураком он не хотел.

Самолёт сел в аэропорту в начале девятого.

Никанор мог добраться до города и на автобусе, так как аэропорт Бегишево находился всего в двадцати четырёх километрах от Набережных Челнов, но по привычке арендовал авто в каршеринг-центре и дома был уже через сорок минут.