Другое прошлое

— Я все равно поеду, мне надо, правда, попробуй понять меня. Я уеду завтра, пробуду там максимум 2–3 дня. — я тепло улыбнулась. Джон хмурился, но, вроде, наконец, понял, что переубедить меня не получиться.

— Подожди хотя бы до конца июля. Я буду в отпуске и смог тебя сопровождать. — Я вдруг не на шутку испугалась. Ходить по историческим местам с Джоном и слушать его правильные лекции я не смогу.

— Ты не забыла про свадьбу? До октября еще много всего сделать. И мои родители ждут нас к себе в августе в Австралии.

— Нет, нет, мне нужно сейчас, тем более мне дали разрешение на осмотр только на 4 и 5 июля, — я взяла жениха за руку, — Обещаю, когда приеду, мы все обговорим.

В конце концов, я же сама согласилась на брак, поощряю Джона, а сейчас все равно вела себя, как настоящая стерва.

Мы расстались здесь в кафе. Джон поцеловал меня в губы, нежно, с каким-то надрывом. Может стал понимать, что я не идеальный робот?

Глава 2

В Лондон я приехала очень рано, часы вокзала Кинг-Кросс показывали всего 6 утра. Привычная туманная мгла окутала перрон и сонных людей, все шли молча, изредка раздавались звонки мобильных телефонов, еще громко кричали вороны и какие-то другие птицы.

Всю дорогу я думала о наших с Джоном отношениях. Тогда, в первый месяц близкого общения я каждый день упорно ждала от мужчины каких-то сильных эмоций, проявления страсти, объяснений в любви, да вообще каких-то объяснений! Но он просто брал меня за руку, провожал до общежития, в клуб или на кафедру. При встрече целовал в щеку или губы, иногда обнимал за плечи, талию.

Где-то через месяц объятия стали сильнее, руки начинали бродить по спине, плечам и рукам. На третий месяц Джон осмелел, изредка, обычно в субботу, после ужина в его съемной квартире, мы сидели на диване и целовались по часу и даже больше. Его ладони сминали то одну, то другую грудь, пальцы терли соски через лифчик, один раз дело дошло до частичного оголения. Но внезапно Джон оттолкнул меня и одернул свитер.

Честно говоря, я выдохнула с облегчением. Уже тогда я поняла, что не очень хочу своего парня. Но зачем тогда я допустила, чтобы он стал моим женихом? Если бы я знала ответ на этот вопрос!

Метро вернуло меня к действительности. Здесь, в толпе, терялся весь лоск и пафос центральной части Лондона. Все, пока забуду о личных сложностях! Ведь меня ждала такая долгожданная встреча с прошлым. Сегодня я увижу его, особняк герцога Сомерсета.

Моя увлеченность Эдвардом Сент-Мором, герцогом Сомерсетом, лордом Сеймуром, началась почти 3 года назад. На втором курсе исторического факультета нам предложили выбрать направление будущих исследований. Мне было особенно тяжело. Изначально я не хотела быть историком, моей несбывшейся мечтой всегда был и остается дизайн интерьеров.

Но бюджетные места оставались только там, привлекла и хорошая стипендия. Пособие буквально спасло меня. Когда умер отчим, и мама осталась одна с моими маленькими братьями, мне удалось остаться независимой и не тянуть из мамы деньги.

Как-то сразу поняла, что древности в тысячу лет меня не интересуют, потому решила сосредоточиться на романтичном и геройском 19 веке. В который раз перелистывая хрестоматийное изложение истории Англии я натолкнулась на портрет мужчины. Рисунок по стилю исполнения сильно отличался от художественных норм, принятых в то время. Лицо человека было изображено очень реалистично. Темные волосы, черные глаза и аристократический нос делали мужчину почти красивым. Он был одет в синюю военную форму, рука покоилась не на шпаге, как обычно, а свободно висела вдоль тела.

Ему было около 50 или чуть больше, но я сразу поняла, что этот человек очень сильный, с твердой волей. Вот тогда я впервые и познакомилась с биографией Эдварда Сент-Мора. Нельзя сказать, что я влюбилась в человека, жившего более 100 лет назад, нет, но его личность меня привлекала и не перестала интересовать даже сейчас, спустя несколько лет.

Писать диплом об одном лишь человеке было нельзя, поэтому моя работа охватывала деятельность сразу нескольких исторических деятелей, но в центре интересов все равно оставался Сент-Мор.

И сейчас я еду в родовой особняк Сомерсетов. Насколько мне удалось узнать, дом был законсервирован в конце 1898 года. А вся мебель, посуда и другое имущество были перевезены законным наследникам по второстепенной линии, родных детей у Сент-Мора не было.

Вот уже 120 лет особняк стоял сам по себе, без ремонта и какого-нибудь обслуживания. Наследники не хотели брать на себя ответственность и восстанавливать уже древние руины, а историческому обществу не хватало денег и энтузиазма, чтобы начать реставрацию.

Мне долго не хотели давать разрешение на посещение. Свой отказ объясняли "что вам там делать", "там ничего нет" и вплоть до "там небезопасно". Руководитель архитектурного управления сдался только после того, как я выслала ему часть своего диплома и кучу собранных данных о Сент-Море и его семье.

Особняк