Другая жизнь

И мысли опять побежали, пытаясь выстроить логическую цепочку. Мама моя — это факт, я — это я, тоже вроде факт. Тогда почему мост? А экзамен и больница? Но другой вопрос волновал сейчас меня больше остальных: если меня нашла мама, значит, найдут и все, кто меня ищет. От властей не скрыться, из больничной палаты я могу прямиком отправиться на допросы. Решаюсь задать вопрос:

— Меня спрашивал кто?

— Конечно, все на улице волнуются и спрашивают, как ты? Друзья твои по очереди приходили, за тебя очень переживают.

— И все? Больше никто? — с нескрываемым волнением в голосе спросил я. Вдруг все же не нужен я им, и нет погони за мной людей в погонах?

— А кто тебя конкретно интересует? Отец сейчас приедет. Бабушка тоже.

Я старался кивать, но нужного ответа ее слова мне не дали.

— Мама, что со мной случилось? — решил я зайти с другого края и попробовать восстановить последовательность событий.

— Ты не помнишь, что ли? Плохо. — И она опять зарыдала, опустив голову.

— Помню. — Я поспешил ее успокоить, опять обняв и прижав к себе. — Но не все. Подробности слегка в тумане. Расскажи, пожалуйста.

— Хорошо. — Немного успокоившись, она начала:

— Семь, нет, уже почти восемь дней назад ты ушел сдавать вступительный экзамен в институт. Как мы потом выяснили, ты его завалил.

Господи, меня бросило в жар. Кажется, я перестал дышать. Я вспомнил тот день. Это было как будто в другой, уж точно не моей жизни. А как же друзья по шахматной школе, что с ними? А Соловки? А Гавриил?

В реальность вернул мамин голос, продолжавший рассказ:

— Следующие сведения о тебе мы узнали от милиционера и врача скорой помощи. С их слов, сынок, — и я опять увидел накатывающиеся слезы в ее глазах, — ты сначала стоял на мосту, а потом взял и прыгнул вниз. Хорошо, что недалеко от моста рынок был. И продавцы с того рынка твой «полет» увидели. Точнее, бабуля одна. Она позвала на помощь, остановила проезжающую мимо машину. Водитель тебя из реки и вытащил. А она не растерялась, скорую и милицию вызвала. Так что у тебя два спасителя.

В это время в палату вернулся доктор.

— Ну что, Михаил, поздравляю с возвращением, и вас, мадам, тоже.

— Спасибо большое, доктор! — не вставая с моей кровати, ответила мама.

— Вспомнил что? — поинтересовался доктор.

— Странно, но помню Соловки, — прохрипел я, — остров и море вокруг.

— Любопытно, — доктор приподнял очки, — продолжай.

— Помню остров каменистый. Помню, что пошел купаться, и вода холодная, а волны стали захлестывать сверху, сил не осталось, и начал тонуть. — Я пытался озвучить свои достаточно сумбурные воспоминания.

— А откуда ты знаешь, что это Соловки?

Но тут в разговор вмешалась мама:

— Я знаю, почему Соловки и море и почему это тебе привиделось. Ты забыл, наверное, за день до экзамена твой двоюродный дедушка Слава, что в Магадане живет, к нам в гости приезжал. И привез целый альбом с фотографиями, как он с друзьями был на Соловецких островах с рыбалкой и экскурсией. Красочный такой, не помнишь? Мы все его рассматривали за столом вечером.

Теперь я точно перестал понимать, что реальность, а что, возможно, было сном. Неужели это правда? Неужели все то, что произошло за эти годы, — только мой сон в коме? Нет. Так не бывает!

Врачу, видно, стали не очень интересны наши семейные подробности, и он откланялся, сославшись на необходимость обхода других пациентов.

Мы опять остались втроем. Медсестра так и не ушла, слушая нашу беседу, и мама продолжила рассказывать:

— Вот вчера всей гурьбой одноклассники твои приходили, правда, их быстро выгнали, больно уж они шумели. Первые дни отец и я сутками с тобой сидели, но потом доктор запретил. Даже с института мне звонили, сказали, что очень сочувствуют и что, когда ты придешь в себя, готовы создать комиссию и еще раз принять у тебя экзамен.

Я слушал и все дальше уходил в своих мыслях: нет, не могло все привидеться, слишком реальны были события, слишком много мелких деталей и переплетений. Жизненные ситуации, поступки, свершения и неудачи. Да даже последняя встреча, уже как мне теперь казалось из прошлого, с самим собой, пытающимся открыть мне глаза на истинные жизненные ценности. Но, с другой стороны, я же сейчас здесь…

И я продолжал слушать маму, ее голос успокаивал и настраивал на лучшее: не важно, что и как было, она рядом, а я живой, и значит, жизнь будет продолжаться. «История для историков, а нам бы пожить», — вспомнил я слова солдата, вышедшего живым из боя и записавшего их на папиросной пачке, которая хранится в нашем школьном музее. Да если разобраться, для меня та реальность точно хуже, чем эта, и я улыбнулся своей новой мысли. Кома так кома, вышел, и слава Богу. Планов громадье! Желание стать геологом возникло как-то само собой. А что? Совсем даже неплохо. А есть ли, интересно, среди геологов женщины? Ведь со спутницей веселее будет познавать красоты мира!