Другая жизнь

– Ей небезразличны собственные чувства, – сказала Глинис. – Ее интересует все, что она сможет использовать в своем книжном клубе, – понимаете, такая несправедливость жизни, когда ребенок заболевает прямо на глазах матери, и прочее, прочее, прочее. Однако сестра сказала мне правду, они готовы приехать, но радуются, что все случилось не с ними. Может, мне повезет, и Руфь отправит мне ароматические свечи, которые они получили в подарок от «Мастеркард».

Глинис всегда была резкой на высказывания и суждения, и Джексон подумал о том, какая же реакция семьи порадовала ее больше.

– А что сказали дети? – спросила Кэрол. Глинис заметно помрачнела.

– С ними сложнее, – осторожно вмешался Шеп. – Амелия заплакала. Зак нет, но лучше бы он разрыдался. Мне показалось, что ему было еще тяжелее. Я никогда не подозревал, что мой сын может стать еще более закрытым. Оказалось, все возможно. Он окончательно ушел в себя. Даже не задал ни одного вопроса.

– Он уже все знал, – сказала Глинис. – По крайней мере, подозревал, что происходит нечто страшное. Я много спала, и глаза были постоянно красными. Мы много шептались и замолкали, как только он входил.

– Уверена, он решил, что вы разводитесь, – заметила Кэрол.

– Сомневаюсь. – Глинис повернулась к мужу, пожимая ему руку. – Шепард был очень нежен. И очень внимателен.

– Ну, это не такая уж редкость, чтобы Зак был удивлен! – поддержал разговор Шеп. – Знаете об этой проблеме, когда дети буквально запираются в своей комнате. Вот. Нанако, администратор в нашем доме, рассказывал мне о японских детях, которые никогда не выходят из своих комнат. Как они это называют, что-то похожее на хайкумори? Родители оставляют им еду у двери, забирают грязные вещи, а иногда и судно. Эти дети никогда не разговаривают и не переступают порог комнаты. Все дни они проводят у компьютера. У них это большая проблема. Ты должен знать об этом, Джек. Новая субкультура, дети, которые говорят: «Идите к такой-то матери, вы все дерьмо, оставьте меня в покое». Среди них есть и восьмилетки, и те, кому уже двадцать. Нанако считает, это реакция на японское воспитание. Из-за страха проиграть они перестали играть вообще. Эдакая версия Последующей жизни – только без перелета.

Шеп начал говорить о Японии с целью как можно дальше отойти от темы болезни. Кажется, Глинис расслабилась.

– Эти хики-кимчи, или как их там, – сказал Джексон, – бездельники-переростки, вот кто они такие. Они так привыкли, что о них заботятся, что отказываются это делать сами. Все ждут, что кто-то придет и сделает им суши.

– Но такую жизнь завидной не назовешь, – вздохнула Кэрол. – Мы не этого желаем Заку.

Наивная откровенность его жены порой переходит все границы.

– Знаешь, Шеп, я тут подумал, что мои заголовки не всегда выражают то, что я хочу опубликовать. -*- Джексон сделал вид, будто у него разыгрался аппетит, и с удовольствием зачерпнул кусочком питы немного хумуса. – Как тебе это: Го, что Ты Трусливый, Малодушный Дурак, Из Которого Умные и Смелые Люди Вытрясли Все до Нитки, Не Значит, Что Ты Не Можешь Оставаться Приличным Человеком.

Это было очень своевременно.

– Кстати, о тех, кто вытрясает все до нитки, – поддержала его Глинис. – Вчера у нас была Берил. Вы можете себе представить, она хотела, чтобы мы внесли первый взнос за ее квартиру на Манхэттене.

– Да, почему не забросить удочку, если есть возможность, – усмехнулся Джексон. – Господи, эта женщина просто Мегасатрап. Никогда не замечали, что эти богемные личности уверены, что все им обязаны? Словно мы должны быть счастливы и благодарны им за то, что они создают нечто значимое и прекрасное для нас, несчастных неандертальцев. А тем временем они маячат напротив с протянутой рукой, выпрашивая то очередной правительственный гранд, то пентхаус в Мидтауне у Старшего Брата Капиталиста.

Они с Берил встречались лишь однажды: масло и вода. С ее точки зрения, он был радикальным правым дурнем, а она, по его мнению, – безголовой, либерально настроенной занозой. Каждый раз, когда в разговоре речь заходила о сестре Шепа, Джексон не мог держать себя в руках.

– Но, дорогой, – обратилась к мужу Кэрол, – мне казалось, Сатрапы должны быть «умными и дерзкими». Я полагала, ты им симпатизируешь. Из чего следует, что и Берил тебе нравится, так?

– Я предпочитаю людей, которые знают, что останутся безнаказанными, и остаются таковыми. Берил же ведет себя так, словно стала жертвой вселенской несправедливости. Будто обществу необходим еще один документалист. Они все упертые, меня тошнит от каждого из них, честно.

Затем Джексон встал и вызвался помочь на кухне.

– Скажи, с тобой все в порядке? – заметил Шеп. – Ты как-то странно ходишь.

– Ох, просто переусердствовал в тренажерном зале. Что-то потянул.

По лицу Кэрол пробежала тень.