Дрозд

В тот момент к нему пришло то самое «позднее отчаяние», которое не приходило уже давно. Он ждал этого момента, ждал дня, когда снова сможет напиться и не вставать с кровати. И плевать ему было на собственную жизнь, абсолютно на всё. Это было продолжение бессмысленного существования, которое не приносит ему счастья. Мысли о Дарье часто делают его ещё слабее, даже когда эти мысли были только о хорошем. Он слишком сильно к ней привязался и теперь не может оставить её душу. Постоянная мольба на собственный конец… Владислав просто терялся в этом мире. Он сходил с ума.

ГЛАВА IX. Надежда

«К сожалению, слишком многие всегда говорят лишь о том, каким человеку желательно быть, но никогда – о том, каков он на самом деле» – Карл Густав Юнг.

Дни проходят незаметно, порой, даже совсем мимолётно. Кто-то умеет ждать своего часа и понимает, когда нужно встать и пойти вперёд. Но есть и такие люди, которые не способны выдержать и секунды в этом непонятном и до ужаса пугающем мире, пребывая в постоянном одиночестве, что, как и вселенная, для них бесконечно. Владиславу же было не чуждо пролежать в кровати так долго, что он и не заметил, как пролетела целая неделя. Просыпаясь от жажды с сухим горлом, он дотрагивался до головы и каждый раз ему казалось, что в его черепе присутствовало нечто, вроде пробоины. Две его ладони протирали глаза, после чего становились слегка мокрыми от небольшой слизи. Он уже и не помнил, насколько растянулось его заточение в собственной комнате. Здесь, в своей пастели, он находился в вечной тюрьме. Не вставая, не двигаясь, он из раза в раз почти задыхался от того, что не чувствовал свежего воздуха. Владислав старался не просыпаться вовсе. Утреннего света он не видел. За окном стояла тишина, а вверху – помрачневшее небо.

Перед сном он постоянно выпивал много пива. Владислав словно давился им, лишь бы постараться себя усыпить. Ведь таблеток у него больше не осталось. Но после их применения он ощущал себя совсем по-иному. А когда действие спадало и он просыпался, то ему становилось ещё хуже. Словно его мозги били ногами, пытались вытащить изнутри. Он поднял голову с подушки, присев на середине своей постели. И тогда началось то, чего он так боялся…

Возник постепенно нарастающий жар, веки становилось всё тяжелее закрыть, а если и получалось – это было болезненно. Владислав предпочёл бы просто умереть, чем мучиться со своими заболеваниями. Он загибался изо дня в день, страдал в своей тюрьме, отстраняя себя от всех, кого ему отстранять даже не хочется. Но всё равно идёт на это. И Владислав знает, что хочет получить, когда останется совсем один. Тело прекращало принадлежать ему, пропадало всякое желание себя спасти. Везде он чувствовал боль. И даже сейчас, когда он направлял глаза на часы. Это было утро, его брат, скорее всего, должен быть в колледже, а мать снова на работе. Но ему трудно подняться, трудно привыкнуть, что всё изменилось. Он никогда не сможет осознать одну простую вещь: теперь её больше нет. Он не останавливается, но и ничего не делает, чтобы хоть как-то заглушить столь трагичную потерю. План в его голове настолько абсурдный, что и для него самого он кажется смешным. И всё же Владислав держится его. Но как долго он будет таким – не знает даже он сам.

Владислав почувствовал страх, который пробрал его чуть ли не до костей. Он понял, что расстройство может окончательно его загубить. Руками он потянулся к тумбочке, в надежде найти там хоть одну таблетку. И только что вспомнил, что их и в самом деле больше нет. Тогда Владислав поднял свой телефон. Он не хотел вставать на пол, поскольку ощущал, как скачет его давление и что оно легко может заставить его упасть в судорогах. Врач Владислава, который находится в Москве, должен объяснить ему, как поступить в этой ситуации. Он набрал его номер и стал ждать ответа.

– Михаил? – спросил Владислав вялым, усталым голосом.

– Это вы, Владислав? Что с вами? Ваш голос как-то неправильно звучит…

– Мне нужно знать, насколько сильные есть у этих таблеток побочные эффекты…

– Что, простите? Я вас не понимаю… Вы про Аминазин?

– Да…

– Ну, Владислав… Аминазин лечит от расстройства, а не усиливает его. Только если не принимать таблетки большими дозами. Вы же… вы же так не делали, Владислав?

Тот ужаснулся. Он и сам понял свою вину.

– Моя голова болела каждый день, – оправдывался Владислав. – Я не знал, что мне делать и… глотал их по несколько раз.

– Только не паникуйте, – сказал Михаил. – Скажите, Владислав, у вас сильный жар?

– Сейчас – да…

– У вас появляется внезапная тревога?

– Да… появляется…

– Имеется бессонница?

– Да…

– А вы… вы когда-нибудь не понимали, где находитесь?

Он потерял дар речи. Открыв рот, Владислав всё равно не промолвил ни слова. Его словно связали, убрали всякую возможность ответить.

– Владислав? Отвечайте мне, иначе я не смогу…

– Да.