Дрофы

Для отряда партизан, скрывавшегося в горах, глубокий снег внезапностью не был: отряд этот состоял в большинстве из местных людей, отлично знавших, что снег в Крыму хотя и недолго держится, но выпадает ежегодно. К зиме вообще отряд приготовился с осени - все в землянках были сыты, запасы были вплоть до апреля, одеты были все тепло. Однако глубокий снег затруднял действия отряда, не имевшего лыж. Бушевавшая в лесах несколько дней подряд метель, мало того, что замела все тропинки, она завалила местами и балки так, что в них можно было утонуть с головой.

В то же время до партизан дошел слух, что десантный отряд, переправившись через пролив с Таманского полуострова, вышиб немцев и румын из Керчи, занял ее и движется глубже в Крым.

Чтобы проверить этот радостный слух, и были посланы начальником отряда двое подростков на берег моря, к ближайшей из деревень.

Конечно, ожидалось, что должны начаться передвижения сил оккупантов по шоссейным дорогам на восток, навстречу войскам Красной Армии, и начальник отряда планировал, что можно было предпринять партизанам по части минирования дорог, взрыва мостов, нападения на обозы и прочего, что могло тормозить действия врагов.

Подростки - Митя и Васюк - не один раз уже ходили в разведку осенью. Это были сметливые и крепкие ребята. Перед тем как выпал снег, они так же вдвоем ходили в разведку и принесли очень важные сведения, сообразно с которыми отряд сделал засаду ночью на лесном участке шоссе, подбил на заре гранатами два танка и пять автомашин с людьми и боеприпасами и захватил пулеметы и несколько ящиков патронов к ним, не считая автоматов и другого оружия.

Ожидали тогда, что немцы пошлют с разных сторон в горы карательные отряды, и партизаны приготовились к решительным боям, но, углубившись на несколько километров в горные леса, карательный отряд в тот же день повернул обратно: оставаться на ночь здесь явно сочли опасным и ограничились только тем, что ограбили домик лесника и сожгли его.

С одной из гор, на которой именно и были землянки партизан, привыкли видеть в бинокль на лесной просеке беленький домик лесника Акима Семеныча, обстоятельного человека, с которым держали связь. Все леса на горах - до двадцати тысяч гектаров - были заповедником, и подобных домиков в разных местах разбросано было около десятка. Аким Семеныч жил ближе других к береговому шоссе. У него была семья, хозяйство - корова, телка, свиньи. И вот домик этот горел, - это видели, и всем было ясно, что зажгли его немцы. О том, что закололи свиней и увели корову и телку, догадаться было не трудно. Но только в этот день Васюк и Митя увидели, подойдя близко к пепелищу, полузасыпанному снегом, что сделали с самим Акимом Семенычем и его семьей.

Всегда такой неторопливый и в движениях и в словах, сильный с виду, высокий человек, рыжебородый, лет пятидесяти пяти, давний житель леса, больше чем кто-либо другой знавший все его тайны, он неподвижно висел теперь на суку большого бука, склонив голову набок. Руки его были связаны сзади; босые синие ноги почти касались снега, а около них были частые лисьи следы. Линялая розовая рубаха замерзла в запорошенных снегом складках, и на ней заметны были белые полосы птичьего помета.

Лисьи следы особенно густо перекрещивались около развалин сгоревшего домика и сарая, и когда юные разведчики подобрались к ним поближе, то отшатнулись: жена лесника, не старая еще женщина, - ее звали Аксиньей, - и трое ребят - старшей девочке было на вид лет двенадцать - заживо сожжены были тут карателями, и теперь на останках их пировали по ночам лисицы - те самые, которые пробегали под босыми ногами повешенного лесника, пока не трогая их, оставляя их про запас.

Аким Семеныч был охотник, как все лесники, но стрелять в заповеднике строго запрещалось, чтобы не пугать его обитателей, однако охотиться на лис разрешалось, так как они истребляли молодняк диких коз и муфлонов (волки, как и шакалы, в Крыму не водятся). На лис лесники ставили тут капканы, и несколько десятков этих хитрых зверей за свою долгую жизнь в лесу поймал Аким Семеныч.

Митя и Васюк были так поражены увиденным, что ничего не сказали друг другу и только крепче сжали свои толстые дубины, которыми при ходьбе щупали, сколь глубок снег.

Митя был немного старше Васюка - почти шестнадцати лет, - он же был и за старшего в разведках. Оба родились в одном городе - здешнем, южнобережном - и учились до войны в одной школе.

В ближайшей к лесной сторожке деревне они узнали, что лесника и жену его долго пытали и мучили немцы, чтобы добиться от них, где обосновались партизаны, но ничего не добились. Вместе с тем в деревне царило радостное возбуждение: все там таинственно улыбались, подмигивая на восток к Феодосии и Керчи. Кто-то уверял даже, что Красная Армия теперь уже в Карасубазаре; можно было и не верить этому, но важно было то, что об этом говорилось с ярким сверканием глаз. Стороной удалось кое-что важное узнать и насчет движения немецких войск на восток.