Дрянь с историей

Длилось это недолго, Калинина только сообразила, что коллегу нагнала особенность её дара и какая-то из сущностей потребовала внимания, но над тем, как помочь, задуматься не успела. Ольга очнулась, раздражённо тряхнула головой и зажмурилась, массируя виски.

— Всё нормально? — всё же спросила Ева взволнованно.

— Да, как обычно, — вымученно улыбнулась та. — Ох уж мне эти соседи…

— Хотят чего-то важного или так?

— Они всегда хотят важного. Для них, — проворчала она. — Ладно, немного осталось, меньше месяца потерпеть…

— Что ты имеешь в виду? — удивилась Калинина.

— Ерунда, — отмахнулась коллега. — Личные трудности и сезонность голосов в голове, как у любого порядочного шизофреника. Ну так что, доедаем и идём? Сергей Никитич собирает желающих у моста через час. До поезда ещё долго, но это такой прекрасный повод немного погулять в городе перед началом учебного года! — улыбнулась она.

— Конечно! Я там толком не осмотрелась, думала, нас вообще выпускать не будут…

— Придумаешь тоже! — рассмеялась Ольга.

Калинину при устройстве на работу предупреждали о строгом режиме, и она морально готовилась провести весь семестр взаперти, но всё оказалось не столь драматично. Преподаватели благодаря пропускам перемещались свободно, в выходные даже студентов, пусть и в определённые часы, выпускали «на свободу», если у них не наблюдалось проблем с дисциплиной. Ушлые местные жители давно знали об этой особенности, и в выходные двери для обитателей университета распахивало множество кафе с доступом в сеть, куда тянулась вереница страждущих. Стипендия у студентов была невелика, но у большинства имелись родители, которые помогали, а кое-кто находил себе подработку — и в университете, и в Орлицыне.

Не спеша закончив завтрак, женщины сходили за сумочками и прогулочным шагом двинулись к мосту, до назначенной встречи у них ещё оставалось немало времени. По дороге Томилина продолжала делиться с неопытной коллегой житейской мудростью о правилах употребления студентов, только почему-то её уверения и утешения совсем не действовали, и Ева волновалась всё сильнее.

Когда они дошли до точки сбора, декан уже был там и, выяснив суть проблемы, охотно включился в дело ободрения молодого преподавательского поколения.

Открытие, что работать придётся под началом Медведкова, оказалось для Калининой при устройстве на работу неожиданностью, но — приятной. Живая легенда среди потусторонников, он очень многое сделал для становления этого вида чародейства как отдельной науки. Охотился на потусторонних тварей, исследовал их, разрабатывал классификацию и методы борьбы. Положил начало начертательному чародейству, в просторечии — ритуалистике, составил несколько первых и самых популярных описаний Той Стороны, очень многое отдал исследованию этого явления и его истории, а потом — и подготовке молодых чародеев. Преподавал он очень давно и успешно, был любим и коллегами, и многочисленными выпускниками.

Сергей Никитич любил приговаривать, что именно общение с молодёжью позволяет ему сохранять бодрость духа, а с тем — и тела. Этот подтянутый моложавый мужчина выглядел от силы на шестьдесят, и уж точно не верилось по его внешнему виду, что разменял он уже вторую сотню. Худощавый, подвижный, невысокий и бойкий, с узким лицом и длинным птичьим носом, Медведков походил на кулика всем, кроме голоса — низкого и сочного, в котором хоть и слышалось уже старческое поскрипывание, но силы он не утратил.

Постепенно подтянулись остальные преподаватели, их набралось немало. Пятеро от природного факультета, по трое — от факультета оборотного искусства и кафедры плетения сил. Последних на целый факультет просто не наскреблось, их на один поток-то набиралось с трудом: дар прямого управления энергиями, разлитыми в пространстве, был самым редким и самым могущественным, чародеи такие ценились на вес золота и обычно устраивались учиться в гораздо более удобных местах. В столице была сильная школа, ещё в нескольких крупных городах, в основном — в военных институтах.

Зато оборотников, способных изменять своё тело и, при должном старании и обучении, предметы вокруг себя, тоже редких, набиралось целых три выпускающих кафедры: им близость Котла тоже помогала.

Ну и, конечно, потусторонники, самые многочисленные — от факультета пришло тринадцать человек, и не со всеми Ева ещё была знакома.

Мужчины поперекидывались дежурными шутками о том, что Сергей Никитич, старый прохвост, собрал себе букет из цвета факультета и ни с кем не делится, тот с удовольствием поддержал общую болтовню, выразительно согнул руки кренделями, предлагая Еве и Ольге, и важно повёл их вперёд, выкатив грудь колесом и вышагивая павлином. Первый же и рассмеялся, после чего извинился и передоверил молодых женщин остальным коллегам, а сам отправился что-то обсуждать с заведующим кафедрой плетения сил, тучным краснолицым здоровяком с пышными «тигриными» баками — медно-рыжими с проседью.