Дрянь

Ночь я провожу в хостеле. В съёмную квартиру-лофт не возвращаюсь. И не потому, что Закери Райт так сказал когда-то. Его я тоже эти две недели больше не вижу. С тех пор, как покинула клуб, оставив его в обществе жены.

Наверное, я мазохистка, потому что, каждый раз, как сейчас — закрывая глаза, я снова и снова прокручиваю в своей памяти тот день, утро. Зачем я это делаю? Да потому что после того промежутка времени у меня вообще больше ничего не остаётся. Лишь горький привкус разбитого сердца.

Ещё одни шаги по коридору…

— Здравствуй, Софи, — аккуратно трогает за плечо та, кого я точно не ждала.

Не Ханна, нет.

С ней я больше не общаюсь.

Зои Грин.

Что ей надо — тоже понятия не имею.

— Здравствуй, — повторяю за ней, открывая глаза.

Она бросает мимолётный взгляд в направлении стекла, и я замечаю откровенное сочувствие и жалость в чертах её лица. Но девушка быстро сосредотачивается на мне, а я забываю об этом.

— Нам нужно поговорить, — переходит сразу к цели своего визита.

Я и прежде заметила, шатенка не привыкла расшаркиваться и распинаться, размениваясь на пустые любезности.

— Не здесь, — отзывается Зои.

А я даже отреагировать толком не успеваю, как девушка тут же утягивает за собой в сторону выхода из реанимационного крыла. Очевидно, заранее знает, что я буду возражать. Впрочем, как и то, что я сейчас больше на беспомощный овощ похожа, уже не в силах сопротивляться… хоть чему-то.

Лифт доставляет нас на первый этаж. Дальше миссис Грин тащит меня в кафетерий, где буквально насильно усаживает на стул за дальним столиком у стены. Там, к слову, уже накрыт полноценный обед. На одну персону. Если точнее — меня, с учётом того, куда меня определили.

— Когда ты нормально ела в последний раз? — будто читает мои мысли девушка, пока я растеряно разглядываю то тарелку с куриным супом, то отбивную с гарниром из риса и овощей, а также предлагающимся творожному десерту и большой чашке горячего шоколада. — Ешь! — командует следом.

Едва ли она намного старше меня, но в этот самый момент как никогда напоминает… маму. Может быть, именно поэтому я не могу бороться с выступившими слезами. Да, я самым позорным образом плачу, как маленькая, даже не думая останавливать стекающие по щекам слёзы. К тому же, уже и так все знают насколько я жалкая и никчёмная. Не перед кем выпендриваться.

Истерика длится довольно долго…

Сидящая напротив не успокаивает, не мешает, не прикасается вовсе. Просто стойко ждёт, когда я успокоюсь. И только после того, как вновь смотрю на мир без пелены солёной влаги, заговаривает деловитым тоном:

— Ты же помнишь о том, что моё предложение о стажировке в силе? Я жду твой ответ уже две недели, между прочим. Кажется, ты начинаешь злоупотреблять лимитом моего терпения.

Отчего-то хочется смеяться…

Истерика, скорее всего, всё ещё не прошла до конца.

— Ты серьёзно? — удивляюсь уже вслух.

— Вполне, — следует без тени сомнения, а Зои придвигает тарелку с супом ко мне ближе. — Ты ешь, ешь, — напоминает о еде. — У нас с тобой максимум десять минут в запасе. Маркус, скорее всего уже вычислил куда именно я свалила, так что скоро придёт портить аппетит, — едва заметно морщится в довершение.

Сам собой вспомнился момент, где она собирала сорок пятый глок…

— Что, без разрешения ушла? — хмыкаю невольно.

— Ага, — вздыхает Зои. — Мы с ним немного повздорили, потому что он запретил мне вмешиваться, — дополняет мрачно. — Считает, не моё это дело.

Быть может Грин прав. Но это нисколько ни умоляет моей благодарности за «эмоциональную встряску». И сама не пойму по какой именно причине, но я очень рада тому, что она со мной, невзирая даже на то, как я первоначально отреагировала на её появление.

— Не стоило из-за меня портить отношения с мужем, — тоже вздыхаю.

А ещё чувствую себя виноватой.

— Это и не из-за тебя. Просто кое-кто до сих пор хранит от меня слишком много секретов, — флегматично парирует Зои. — Я тоже до недавних пор не знала, что у Закери есть жена. Ты и сама знаешь, за Маркуса замуж я вышла не так давно, и знакомы мы с ним тоже относительно недолго. Так что, можно сказать, мы с тобой в одной лодке плывём по этому течению.

При упоминании существования Николь сердце предательски сжимается.

— Я не виню его. Ни в чём. Женился он на ней уж точно до моего появления. Он и не обязан мне ничего объяснять. Я ему по сути никто, — опускаю взгляд к тарелке с супом, наконец, сосредоточившись на том, чтобы поесть.

Надо же чем-то себя занять, а то снова рыдать буду!

— Может быть и так. Но я бы с тобой не согласилась. К тому же, тут не всё так просто с этим их браком, — отзывается собеседница.

Она замолкает, дожидаясь от меня встречного удивлённого взора.

— Насколько я понимаю, Николь — она… Рабыня. Сломанная, — хмурится, а на её лице отражается недовольство. — Рабыня — не из тех, кого купили на аукционе, или что-то вроде того. Образ жизни у неё такой. Ты ведь понимаешь о чём я? — уточняет осторожно.

Отдалённо, но всё же…

— Да.