Дрянь

А пирамидальных-то транспьютеров у нас, как грязи. Выходит, по всей стране широкой дрянцо цветет и пахнет, даром что коробки у транспьютеров герметические. Делали бы мы, к примеру, кристаллотеры, где сразу все узлы работают и посторонним включениям не «въехать», может, не было бы такого позора. Ощущение у меня, будто смотрю с холма на вражеское войско, дескать, зачем пришли, поганые, на нашу землю?

Я сбегал в свой отдел и вернулся с ядохимикатом «Фиалка-2»: душит кого попало, от сорняка до человека. Кстати, производителя «Фиалки» мы, СЭЗО, в свою очередь тоже канаем и, конечно, удавим. Останется у нас в стране единственный приоритетный изготовитель ядов. Вытянул я трубочку с раструбом, пшикнул. И тут же, не принимая никаких поз, плесень мне ответила. Будто под коленки ударили и под дых. Я осел, слюни текут, как у бульдога. Потом откатился в сторону — очухаться, прикинуть обстоятельства. Ведь шарахнуло нешутейно, по нервным центрам. Плесень себя спасала на сей раз, все честно. А ведь она мне уже делала нехорошо в разных местах, узнаю теперь ее работу. Когда «глаз» протирал тряпочкой, в принципе, я сам виноват. Но она меня воспитывала и, когда я ее стороной обходил, но посягал, например, на пураминовое производство. Или просто задумывался не в меру. Для этого у нее должны быть умные программы, которые оценивали бы мое поведение и настроение. А разве у нас в сетях таких программ мало? Уж коллективный разум высшей касты постарался, наклепал. Играешь или в носу ковыряешься, работаешь или лежишь, а все им информацию для размышлений даешь. Будьте уверены, зараза заразу найдет. Плесень их в себя впитала великое множество и научилась пользоваться сообразно моменту. На то она и компьютерный паразит.

Ну, я сейчас отведу душу! Отвинтил колпак у баллончика с отравой и плеснул не жалея. Вначале просто потолок упал вниз, а пол вскочил и расплющил мне затылок, швырнув мозгами. Потом окрестности заволокло мглой. Пола под ногами не было, и я стал падать сквозь сивый пух. Отвел душу, называется. Я отплевывался, отмахивался, но ошметки обклеивали меня кругом, превращая в кокон. Когда падать прекратил, уже и не шевельнуться. И снаружи, и внутри гадко и сыро. И обрыдло все, хочу пропадать. Но чувствую, что-то рвется ко мне на выручку, только найти не может. Порылся в себе на ощупь, но уже с каким-то навыком. И обжегся — есть электрод. Он и притянул разряды, которые взорвали дрянь, сделали из нее тлеющую труху. Чему-то все-таки я обучился у дикарей, как Кожаный Чулок. Когда очухался, то продолжал отряхивать и снимать с себя что-то противное, невидимое. Зрение у меня узкое стало, будто приставили трубу на оба глаза, вижу только дверь, стену коридора, кнопку лифта. На выходе из здания на меня еще набросилась грубая мощь, хватала за шиворот, подкидывала, роняла.

— Подлец, врун, так ты пить сюда пришел! А я ему еще поверила, дура. Ты еще поплатишься, попробуй теперь опоздать или свалить раньше, зараза.

— Ты чего, бабка, ты чего? — пытался остудить ее я. — Ну, пошутил, ну, бывает.

Зверский толчок в шею вынес меня на улицу, прокрутив пару раз в турникете.

Теперь устроит мне царь-попа страшную месть. Кровавыми слезами умоюсь. Или простит. А кучный разум простит, если я не буду впредь, или не успокоится, пока не выпустит в меня целую обойму.

7

Телефонный звонок пролез в ухо и заколотил в перепонку.

— Але, в такую рань только петухи грызло прочищают.

— Давно уже и люди, и петухи честно трудятся. А вчера после пяти честно отдыхали, — это был Косолапов, — пока вы тут портили все, что можно испортить. Даже крышкой потом не прикрыли. Дрыхнет он, видишь ли. Да снежный человек по сравнению с ним — суперинтеллигент эпохи расцвета дворянской культуры. Уже узловик приезжал, менял машину. Ругался, как безумный. И не тому, кстати, что в ней нутро изъедено, а в связи с наглым вскрытием. Последствия мне пришлось на себя взять, возгорание какое-то придумывать.

— Вчера мне плохо от этой дряни стало. Понимать надо.

— Вам от себя дурно, а нам от вас, Антон Антонович. Несправедливо получается. Сдать вас, что ли, куда положено.

— Сдай, не продешеви только. А я там уже был. И, кстати, неплохо устроился — Ярилой, Солнцем.

— Теперь вы до конца дней моих будете меня мучать. Не отправлю вас, переломаете мою жизнь и вверенное имущество, нытьем достанете. А отправлю — станете являться смрадным призраком во сне и наяву. Поэтому сделаю третье, промежуточное, дам вам возможность исчезнуть самому. Вы уж сегодня об отгуле похлопочите.

— Зачем, еще не слишком поздно.

— А затем, Антон Антонович, что мы с вами съездим кое-куда, отдохнем. Жду в два часа подле выезда с автостоянки. Вы и там особенно не маячьте, постойте за кустиком. На лишние вопросы отвечайте кратко: «Пройдите к следующему кусту». Только увидев меня, выходите с протянутой рукой.

В два часа я встретил Женю за рулем престарелого «козла». Он был в темных очках, которые сделали из него персонаж плохого фильма про шпионов и разведчиков.