Дри Ада

— Да, — глухо ответил он, опустив голову вниз.

Мое недоумение сменилось ошеломлением. Дело в том, что принятие в род происходило очень редко. Жена не только брала фамилию мужа с дополнительной приставкой (еще одно отличие темной расы), но и полностью разделяла все имущество супруга, была во всем ему равноправна. В таком браке женщина могла принимать активное участие в судьбе своих детей. Так как темные, да и светлые не любили возиться с ребенком, пусть и своим собственным, если он наследовал способности супруга, это было серьезное решение.

— Ты принимаешь дар, дитя света? — обратилось трио ко мне.

— Д-да, — заикаясь, ответила я, продолжая смотреть на Дамаса. Вспомнила слова о сюрпризе. Неужели это он и был? Но зачем, если брак будет фиктивным?

— Да будет так, — ответила троица и начала медленно, плавно читать слова обряда.

— Подойдите, — приказали служителя Храма Темных Богинь.

Мы послушно направились к ним, к самой границе одного лучика звезды.

Одно существо в балахоне свободно пересекло границу горящей пентаграммы и протянуло в стороны руки ладонями вверх. Двое других подошли к тому, что стоял теперь вместе с нами в звезде и вложили в одну его руку серебряную чашу, а в другую — нож, острие которого жадно блеснуло кровавым всполохом.

— Протяните правую руку, — вновь скомандовала троица.

Мы подчинились. Сделав надрезы на наших ладонях двумя четкими отрывистыми движениями, так что я даже не почувствовала боли, нам протянули чашу.

Дамас сразу же перевернул порезанную руку над чашей и разжал ее, наблюдая, как в нее стекает струйка темной крови. Я же, словно завороженная смотрела на бледную полоску, которая очень медленно начала наливаться алой кровью.

— Дитя, — то ли вопрос, то ли указание. И я добавила свою кровь в сосуд.

— Хватит, — произносит трио. Порез сам затянулся, не оставляя и шрама.

Вновь какие-то чуждые слуху слова и новое распоряжение:

— Пейте.

Дамас берет серебряную чашу и первым делает глоток. К горлу подступает тошнота, когда муж передает мне сосуд с кровавым содержимым. Металлический запах и черная жидкость почти заставляют отказаться от обряда, прервав его. Но я смотрю в глаза хмурого мужа и, сделав глубокий выдох, одним залпом выпиваю содержимое. Наша кровь обладает гранатовым кисло-сладким привкусом.

Вытерев губы тыльной стороной ладони, я заметила, что храмовник вышел с чашей из пентаграммы. Дальше троица опять начала читать заклинание.

С каждым их словом огонь звезды становился сильнее, но, как ни странно, не приносил жара, словно был ненастоящий. Я отмечала это автоматически, продолжая пристально смотреть на супруга. Он стоял в трех шагах от меня (и когда успел отойти) и вновь пытался что-то найти на лицах статуй. Затем в какой-то момент на его губах появилась язвительная горькая усмешка и он, повернувшись ко мне лицом, сделал то, чего обещал не делать.

Муж воспользовался своим даром сирены и запел. Его голос первое время был тихим, но затем все громче разносился по Храму, а синие глаза начали светиться голубым светом.

Я сначала искоса наблюдала за троицей в балахонах, поддадутся ли они чарам мужа? Но они спокойно стояли на своих местах и продолжали читать свое заклинание, в которое гармонично вплеталась песнь супруга.

А потом уже ничего не замечала, околдованная пением Дамаса. Я тонула в его глазах, мелодия создавала непонятные вибрации во всем теле. Откуда-то из глубин моей сущности наружу поднималось что-то страстное, порочное, темное. Что-то, о чем я даже понятия не имела.

Это что-то, мрачное и развратное, откликалось на Зов сирена (знание тоже всплыло в голове) и стремительно рвалось на поверхность к Дамасу. Ни сил, ни возможности остановить или помешать этому нечто я не нашла, так что оно полностью вырвалось из меня, на мгновение обретая власть над телом.

Сияющие голубым огнем глаза мужа округлились от удивления. Но эта минутная растерянность не помешала ему подойти и надеть на меня брачный браслет. Второй был протянут мне, и я будто во сне взяла его и застегнула на руке темного.

Дамас продолжал петь и не сводить с меня ошеломленного взгляда. Теперь все его внимание принадлежало только мне. И это приносило какое-то странное болезненное удовольствие.

Затем голоса троицы стали становиться все громче, а песня мужа все тише, пока полностью не прекратилась. Многоголосое бормотание слов ритуала делалось таким громким, что тело вновь стало вибрировать, словно оно перестраивалось, наполняясь чужеродной силой. Наверное, так себя чувствовали оборотни, когда меняли облик на звериный.

Муж подошел и осторожно притянул к себе. Мое тело мне не принадлежало. Его будто заняло другое существо — темное и голодное. А я словно смотрела на все со стороны. Вот Дамас с уже нормальными синими глазами наклонился к моим приоткрытым губам, на которых за миг до скрепляющего брак поцелуя промелькнула торжествующая улыбка. А дальше меня пронзили такие яркие эмоции, что я испугалась потерять саму себя.