Древний

– А, понимаю. Я ведь тоже был в горячей точке. В Чечне в девяносто пятом. Прикинь, отправили под самый дембель! Уже ходил по части гоголем, бляху до яиц распустил, воротник кителя наутюжил выше, чем у Дракулы на плаще, думал, никто мне уже ничего не сделает… и тут на тебе! Хорошо хоть всего пару месяцев там повоевал, да домой поехал. Но тоже, знаешь ли, навидался всякого, что до сих пор снится. Хреновая это вещь – война…

Всю дорогу до Самары мы провели в беседе, хотя слово «монолог» было бы здесь гораздо уместней. Усатый водитель почти не замолкал, рассказывая о себе, о прошлом, о своей небольшой фирмочке грузоперевозок, о старшей дочке, что должна была в прошлом году ехать поступать в Москву на учебу, если б не восстание сепаратистов…

Но меня его общество вовсе не тяготило, напротив. Мне было даже приятно провести время в человеческом обществе, забывая на короткие мгновения, кто я есть на самом деле. И водитель чувствовал мое расположение, поэтому продолжал рассказывать, хотя любой другой бы уже замолк, устав получать от нелюдимого спутника редкие односложные ответы.

По пути до пункта назначения, усач сделал пару остановок, покупая нам в придорожных забегаловках то по несколько порций шашлыка, то по пакету чебуреков с чаем. Я попытался было отказаться, но водитель так искренне обиделся, что все-таки принял угощение. Сделав первый кус мяса, я словно бы потерял контроль над собой. Короткая вспышка безумия, и вот я уже сижу с пустой пластиковой тарелкой, на которой остались лишь пара жирных капель, как напоминание о том, что на ней когда-то лежало что-то съестное.

Попутчик лишь глянул на меня расширенными от удивления глазами, все еще дожевывая первый кусок, и рассмеялся. «Ну ты и горазд, отец!» – сказал он уважительно, но больше на моем зверском аппетите внимание не акцентировал. Однако на следующих остановках я стал замечать, что в моих порциях оказывалось на пару-тройку кусочков мяса больше, а пакеты с чебуреками или беляшами выглядели более увесистым, нежели у него.

Ну что я мог на это сказать… в кои-то веки мне снова попался на пути добрый и искренний человек, которого очень сильно хотелось отблагодарить, да только нечем было. А от моих ненавязчивых расспросов он только отмахивался, мол, все у него есть, и ни в чем не нуждается.

В Самаре мы расстались, крепко пожав на прощание друг другу руки, и водитель, который так и не назвал мне своего имени, пересадил меня в другой автомобиль, где помимо меня и хозяина авто, ехала еще молодая женщина с ребенком. На мои возражения, что мне нечем расплатиться за дорогу, усатый лишь похлопал меня по плечу, заверив, что обо всем уже договорено. А уже через десять минут после нашего с ним расставания, я снова несся по трассе, размышляя обо всем и ни о чем.

Едва я оказался в салоне, я прикрыл глаза и прикинулся спящим, чтобы ненароком не напугать своих попутчиков. Где-то через час после начала поездки, мальчишка громким шепотом спросил у своей мамы:

– Мам, а этот дядя Кощей из сказок?

– С чего ты взял? – Ответила женщина таким же шепотом, которой мог не услышать только глухой. Видимо, они и правда посчитали меня спящим.

– Ну он такой худой, как скелет, и страшный… так Иван все-таки не убил его?

Мать просто цыкнула на мальчишку, чтобы тот перестал городить глупости, и больше моя скромная персона не привлекала к себе их внимания.

Путь прошел без каких-либо осложнений и происшествий, разве что субъективно был в два раза длиннее того, что я проделал в Баргузине. Мы тряслись весь остаток вечера, не делая остановку на ночлег, и прибыли в белокаменную лишь к утру следующего дня. Даже и не представляю, сколько бы времени у меня ушло на преодоление этого маршрута пешком…

Интересно, а что бы сказал тогда добродушный усач, узнай, кто в действительности был его попутчиком? Почему-то узнавать об этом мне не хотелось…

На въезде в Москву оказалось, что старые контрольные пункты и блокпосты никуда не делись. Они и по сей день перекрывали въезд в город, но были уже не так укреплены, как раньше. У нас у всех быстро измерили температуру, но даже не попросили взглянуть на документы, к моему огромному облегчению. Когда термометр приблизился к моему запястью, я немного занервничал, вдруг долгое пребывание в могиле сказалось на моем метаболизме, и я теперь гораздо холоднее, чем обычный человек?

Но, слава богу, все обошлось. Термометр показал небольшое отклонение в меньшую сторону, и полицейский, проводящий замер, даже не обратил на это внимания.

Ну здравствуй, Москва, вот я и вернулся…

На первый взгляд столица почти не изменилась. Все те же пробки, и все те же толпы вечно спешащих пешеходов, но это впечатление было ошибочным. Почти сразу же мне бросилось в глаза, что подавляющее большинство людей носит на лицах одноразовые респираторы или медицинские маски, а на поясе каждого второго висит какой-то девайс неопределенного назначения. Что это за приспособление, стало ясно несколько позже, когда я прошел вблизи одного парня с такой штуковиной.