Древний

– Это временно, Адепт. Немного придется потерпеть, пока твое тело достаточно восстановится. Я не сомневаюсь, что к тому времени, когда снова овладеешь Тьмой, ты и сам будешь молить всех богов, лишь бы они помогли тебе выбраться. Не спорь! – Повелительно воскликнул Древний, едва я успел подумать о том, чтобы возразить. – Просто доверься моему опыту. Если ты столь упрям, я ничего тебе сейчас не расскажу. Пусть те муки, что ты испытаешь, будут тебе первым уроком от меня. И помни, Адепт, я жду тебя. Спеши ко мне, как только высвободишься из сырой земли! Следуй на мой Зов, ведь теперь он всегда будет с тобой…

И злой шелестящий голос в моей голове умолк, словно никогда его и не было, а я остался наедине с мертвыми, их криками и черной пустотой своей собственной души…

Глава 3

Дни тянулись медленно, словно полуживая осенняя муха, плывущая в густом мёде. Иногда мне вообще начинало казаться, что время для меня замерло, и только лишь частые приступы боли и влажный хруст в моих костях и суставах доказывали мне, что оно все-таки движется. А вместе с ним двигался вперед и процесс восстановления пострадавшего тела.

Весьма, кстати, болезненный процесс. Поганый настолько, что с ним даже не мог сравниться тот день, когда я получил все свои бесчисленные раны. Тогда, по крайней мере, все было быстро, а сейчас я изнывал долгие часы, ощущая как Сила протаскивает сквозь растерзанные внутренности осколки разлетевшихся костей.

Но физическая боль не шла ни в какое сравнение с болью душевной, той самой, что люди зовут угрызениями совести. Ничто не способствует осмыслению своих поступков лучше, чем пребывание в собственной сырой могиле. По моему внутреннему ощущению, я провалялся тут уже не меньше месяца, и за это время я успел вспомнить и разложить едва ли не посекундно каждое из своих прегрешений, начиная с убийства Вагона, и заканчивая массовым истреблением многих тысяч солдат.

Причем, сделал я это не по одному разу, и даже не по десять. Занять свои мысли чем-либо другим у меня попросту не получалось, так что я с маниакальным упрямством воспроизводил в голове одно лишь это. Я словно заезженная пластинка проигрывал в мыслях эти эпизоды, намертво выцарапывая их в своей памяти. И с каждым новым разом осознание того, какой я бесчеловечный монстр становилось более всеобъемлющим, а боль от этого понимания вгрызалась в меня все неистовей.

И чем больше я все это обдумывал, тем больше убеждался в правоте Древнего. Я не смогу выдерживать эту пытку вечно и совсем скоро действительно сойду с ума. Тогда даже всеведущий бог не сможет сказать, какой фортель я выкину. С чокнутого некроманта станется учинить новую бойню, от жестокости которой содрогнутся даже бывалые личи. Кстати о них, вполне допускаю, что я сломя голову кинусь вызволять старую мумию, внушив себе, что это сделает меня сильнее. Если во мне проснется такая же безжалостная сущность, что и ранее, то такой вариант развития событий вовсе не исключается.

Чертов некромант оказался прав во всем. Меня нестерпимо ломало, и я готов был отдать все, лишь бы эта пытка прекратилась. Я уже перестал вспоминать о своей убежденности остаться похороненным, поскольку от нее теперь не осталось и призрачного отпечатка. Она просто бесследно испарилась, тщательно подтерев любые следы своего присутствия в моей голове. Сейчас я мог только ждать, когда же вновь смогу управлять Силой, чтобы трусливо попытаться сбежать от самого себя…

Проклятье, как же не вовремя меня решили уничтожить… ну не могли подождать еще несколько минут, пока огонь как следует не поработает с моей плотью?! Если б я лежал в могиле, не имея другого выхода, то ничего иного кроме смирения мне бы не осталось. И меня бы даже не волновало мое подступающее сумасшествие. Ведь что бы там не творилось в моих мозгах, бежать я б не сумел.

Судя по тому, какой гигантский объем энергии мой дар перевел на восстановление, чтобы ожить мне могло и не хватить того запаса, что был у меня после боя. Но чертов взрыв унес слишком много жизней, и энергия смерти со всей округи рванула ко мне, словно вода к горлышку воронки. И теперь все выглядело так, словно я сидел в темнице, держа при себе ключи от своей решетки. И какой толк от подобного заключения, если я уже почти убедил себя в том, что безопаснее для всех будет, если я сбегу отсюда?

Ответа у меня не было. А пытка, тем временем, все продолжалась, не останавливаясь ни на мгновение, и у меня не было сил ни прекратить, ни терпеть ее. Я не мог даже заснуть, чтобы попытаться скоротать время, потому что организм давно избавился от этой потребности как от бесполезного архаизма. Дни и ночи для меня смазывались в нескончаемую череду болезненного бреда, уродливые картины которого непрестанно вспухали в моем воспаленном мозгу.