Древнерусская цивилизация

Разумеется, ученые не могут нести ответственности за выводы, кои из их разысканий иной раз делают политики. Но они обязаны учитывать, какие именно положения оказываются удобными для спекулятивных построений. В 30 – 40-е гг. прошедшего столетия норманская теория была взята на вооружение германским фашизмом, и самым непримиримым апологетам аполитичности истории пришлось удостовериться, как якобы чисто «академические» рассуждения превращаются в отравленное оружие агрессии и геноцида. Сами вожди Третьего рейха включились в идеологическую борьбу, обнажая и пропагандируя некоторые важные положения норманнской теории. «Организация русского государственного образования, – писал Гитлер в «Майн кампф», – не была результатом государственно-политических способностей славянства в России; напротив, это дивный пример того, как германский элемент проявляет в низшей расе свое умение создавать государство… В течение столетий Россия жила за счет этого германского ядра своих высших правящих классов». Из этого «научного» анализа следовал и практический вывод: «Сама судьба как бы хочет указать нам путь своим перстом: вручив участь России большевикам, она лишила русский народ того разума, который породил и до сих пор поддерживал его государственное существование». К положениям норманнской концепции обращались и в публичных выступлениях. «Этот низкопробный людской сброд, – неистовствовал, например, Гиммлер, – славяне, сегодня столь же неспособны поддерживать порядок, как не были способны много столетий назад, когда эти люди призывали варягов, когда они призывали Рюриков».

Сказание о призвании варягов непосредственно цитировалось в пропагандистских документах массового назначения. В памятке немецкому солдату – «12 заповедей поведения немцев на Востоке и обращения их с русскими» – приводилась фраза: «Наша страна велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите и владейте нами». В аналогичной инструкции сельским управляющим (составленной за три недели до 22 июня) разъяснялось: «Русские всегда хотят оставаться массой, которой управляют. В этом смысле они воспримут и немецкое вторжение, ибо это будет осуществлением их желания: «Приходите и владейте нами». Поэтому у русских не должно оставаться впечатления, что вы в чем-то колеблетесь. Вы должны быть людьми дела, которые без лишних слов, без долгих разговоров и без философствования четко и твердо выполняют то, что необходимо. Тогда русские будут вам услужливо подчиняться»[1].

Работы, выдержанные в духе высказываний Гитлера и Гиммлера, появляются на Западе и в послевоенное время. Многократно на разных языках была издана книга Вернера Келлера «Восток минус Запад равен нулю». Не раз переиздавалась книга Ганса фон Римши «История России». С тех же позиций оценивалась советская историография в статье норвежского автора Хакона Станга. Но в целом норманизм на Западе стал тоньше, появились и некоторые работы антинорманистского плана.

Антинорманизм, утвердившийся в советской науке с конца 30-х гг., не мог, естественно, не считаться с практической стороной давнего спора. Полемика приобрела слишком острый характер, чтобы удержаться в научных рамках. Односторонний национальный нигилизм, преобладавший в нашей литературе 20-х – начала 30-х гг., оказывался несостоятельным перед лицом шовинистической эпидемии агрессора. Срочная же корректировка ряда важных идеологических положений не могла пройти без ущерба для науки. Исходным положением многих антинорманистских концепций стал тезис: «государство не может быть навязано извне», причем он раскрывался, как это будет показано ниже, неточно. В острой полемике спорящие стороны подчас оперировали разными фактами, причем их количество даже имело тенденцию к сокращению. Вместе с тем чувство протеста против расистских притязаний германистов иногда выливалось в возражения на том же методологическом уровне, возобновлялся (навязанный германистами же) спор столетней давности, кто «лучше»: германцы или славяне? Спор в такой плоскости невольно «закрывал» разные этнические общности, обособлял их друг от друга, вносил в процессы глубокой древности понятия нашего времени.

В советской историографии первых послевоенных десятилетий наблюдалась своеобразная реакция на упрощения и упущения в публикациях 30 – 40-х гг., что проявилось и в возрождении норманистских представлений, иногда и в гипертрофированной форме. Кризис конца XX столетия и организованный криминальными структурами развал страны осуществлялся под флагом привнесения «западных ценностей». Криминальные методы стали проникать и в науку, и прежде всего в традиционно спорные вопросы. Наступление норманистов стало настолько политизированным и идеологизированным, что от науки уже ничего не остается. «Защита» путем пропаганды поделок и подделок в виде «Велесовой книги» лишь укрепляет позиции фантастов-норманистов.