Дремучий случай

У Иги всегда так было, словно у ребенка у него все делилось на черное и белое, а люди на хороших и плохих. Был я 'хорошим', он был готов убить за меня, Сазан сказал, что я 'плохой', он попытался меня прикончить.

Я хотел сказать, что раньше надо было думать, причем головой, а не слушать Моха и Сазана, но я сдержался. Бабушка всегда говорила мне, что о мертвых плохо не говорят, стало быть, и с мертвыми тоже.

Я только спросил:

— А что изменилось теперь?

— После смерти все становится ясно, — коротко сказал он.

Я молчал. Подбросил кусок глины носком ботинка.

Мне было, о чем подумать. Ига умер через несколько часов после того, как попытался меня убить… Что же это получается?.. Теория Прохоровича о том, что у каждого есть свое предназначение, прочно засела у меня в голове. Ига не добил меня и почти сразу получил смертельную рану… Значит, в этом было его предназначение? Попытаться меня убить? Черт возьми, ну почему смерти стольких людей связаны со мной? Почему все-таки я? Чем я связан с проклятием Березина? Мы не родственники и даже никогда не были знакомы. Где связь?

— Так поможешь? — голос Иги вернул меня к реальности.

И что я мог сказать? Мысль, что я из-за него чуть не умер, как-то постепенно стиралась, исчезала в суете новых событий и выводов. Теперь мне казалось наоборот, что это он умер из-за меня. И все же…

— Смотря что, — разумно ответил я.

— Моя мама, — сказал Игаев, — она больна, ей нужна операция.

Мама? Интересно, я всегда считал, что Пашка сирота.

— Я всего лишь говорю с мертвыми, а не исцеляю, — напомнил я.

— Я знаю. Маме нужна операция. Дорогая, а у меня остались деньги, я копил, но не успел их ей дать, а она не знает, где они лежат. Времени мало, я не могу ждать, когда она сама перероет весь дом и найдет их.

— То есть я должен пойти к ней, — подытожил я. Хмыкнул. — И что я ей скажу?

— Правду.

— Сдурел? Представляю: знаете, ко мне приходил призрак вашего сына и сказал, где деньги лежат…

— И в чем проблема? — не понял Ига.

— Да в том, что она меня на порог не пустит после этого. Решит, что с головой у меня плохо или еще что.

— А начнешь врать, тем более не пустит, мама знает, что я зарабатываю… нечестно, она подозрительного типа к себе точно не пустит. Вдруг ты агент чей.

— Ну-ну, маловат я для спецагента, тебе не кажется? Тоже мне, дитё шпионов.

На самом деле я сам понимал, что мне уже нечего бояться прийти к незнакомой женщине и заявить, что я переводчик приведений. Не впервой. Так я пришел к Диме, так мы пришли к Оксаниной тете. Но какое-то подсознательное чувство останавливало меня, подсказывало, что не стоит ввязываться. Помочь нужно, но только не так, не напролом.

Наконец, я решил:

— Нет, так не пойдет, устал я повторять эту историю про переводчика приведений, да и нечего людей пугать без надобности, — Ига смотрел на меня, не понимая, и я продолжил: — У меня есть идея получше. Я пойду к тебе, когда твоей мамы не будет дома, достану деньги из заначки и положу на видное место. И все дела.

Лицо Иги не выглядело особо довольным, видимо, через меня он хотел передать матери еще что-то. Однако он все же кивнул.

— Ну вот и отлично, — сказал я. — Показывай дорогу.

Что-то во всей этой ситуации мне безумно не нравилось. Не то, что я не хотел помочь Иге, нет, наоборот, но подсознание явно было против. Знать бы еще почему.

Но, видимо, если бы я всегда слушал свое предчувствие, моя жизнь сложилась бы иначе.

— А ты сам домой ходил? — спросил я. — Мать тебя видит?

Ига покачал головой:

— Пытался, не видит. Иначе я бы сам ей место показал, без слов.

— Понятно, — протянул я, действительно, Прохорович говорил, что многие видят призраков, но не все. Дима видел, и Оксана тоже, а вот мать Иги нет.

Я вздохнул:

— Тогда пошли.

* * *

Домом Иги оказался барак на окраине города. Ветхий, давно не крашенный, все деревянное, крыльцо наполовину сгнившее. Рядом такой же деревянный, как и сам барак, туалет, от которого шел резкий соответствующий запах. Словом, то еще место. Так я и представлял себе место жительства Иги, но что живет он там с семьей, я понятия не имел. И я еще жаловался на Вадима и свой дом. Небо и земля, даже сравнить стыдно.

— Я обещал маме в этом месяце покрасить дверь, — печально сказал Ига, ни к кому не обращаясь. Но мне сразу стало стыдно, за свое поведение и свои мысли. Дремучий случай, раз проснувшись, моя совесть начала здорово меня донимать.

— Твоя мама дома? — спросил я.

Игаев пожал плечами:

— Не знаю.

Честное слово, имел бы он тело, я бы его стукнул. Не знает он, кто из нас приведение, способное ходить сквозь стены?

Еле сдерживаясь, чтобы не закричать, я прошипел сквозь зубы:

— Так иди и проверь!

Ига кивнул и исчез. Любят они исчезать на ровном месте, а меня это до сих пор нервирует. Был-был, а потом — р-р-раз! — и нету. Я так скоро параноиком стану.

Игаев вернулся меньше, чем через минуту.

— Дома, — доложил он. — Уборкой занимается.

— Тьфу ты! — расстроился я, раз уборкой, то никуда не собирается. А я с ней разговаривать не пойду, и не заставит. — Ну тогда до завтра, — я развернулся и собрался уходить.