Промучившись с полчаса и убедившись, что старик не собирается возвращаться, я решился на героический поступок — встать. Спустил ноги с койки, глубоко вздохнул и поднялся. Сначала схватился за перевязанный порез, потом выпрямился и тут же еле успел ухватиться за вешалку на стене, благо, меня качнуло не носом вниз, а в сторону. Так, кое-как передвигая ноги, я добрался до двери, в прямом смысле по стенке. Голова кружилась так, как на карусели, а перед глазами то и дело мелькали звездочки и цветные пятна, похожие то ли на медуз, то ли на амеб. В и без того больной голове в ответ на ассоциацию немедленно заиграла песенка: 'Мы веселые медузы, мы похожи на арбузы…' Да уж, какие еще арбузы? Совсем крыша едет.
Я, наконец, добрался до двери, взялся за ручку, а воображение уже выдавало: 'Мы веселые амебы, мы похожи на сугробы'.
И вот я выбрался на улицу. Ух! Свобода! Пожалуй, это было самое долгое двухметровое путешествие в моей жизни.
Сделав свое дело и, кое-как не рухнув вниз, я отправился в обратный путь. Это только кажется, что преодолеть два метра — всего ничего, мне этот путь дался тяжело, а теперь еще предстояло добраться обратно.
Где запропастился этот Прохорович? Я готов был простить ему все существующие смертные грехи, только бы он дал руку и помог добраться до койки. А потом пусть хоть про судьбу, хоть про бога вещает, я буду все слушать и послушно кивать.
Я обвел взглядом кладбище, но никого так и не увидел. Пусто, как… да, именно что как на кладбище!
И вдруг мой взгляд наткнулся на фигуру в белом.
'Уп-с…'
Я с трудом сглотнул ставшую вдруг вязкой слюну и чертовски пожалел, что рожденные ползать летать не могут. Страх пробрал до костей. Дремучий случай, ну почему глюки такие реальные?!
Фигура в белом приближалась. Женщина. В белом. Полупрозрачная. Длинные черные волосы, бледное лицо… Та самая, которую я видел тогда, когда терял сознание, лежа под дождем, чей силуэт я сначала принял за мамин
— Ро-о-о-ма-а… — протяжно позвала она. — Подожди-и-и…
Ага, щас! Только шнурки поглажу!
Адреналин как-никак вещь полезная. Я так перепугался, что все же кое-как ускорился, ввалился в домик старика-отшельника и сполз вниз по захлопнувшейся двери.
Ух… Грудь тяжело вздымалась, порез опять разболелся. Вот это глюки, так и обделаться можно, или рехнуться к чертовой матери.
Сидя на полу, я опустил лицо на руки и нервным движение потер глаза. Привидится же такое!
А когда поднял голову, обнаружил, что женщина в белом стоит в полуметре от меня.
— А-а-а! — я заорал, будто меня пополам режут тупой пилой.
— Ром, ну не кричи, — взмолилась женщина. — Все хорошо.
— Хорошо?! — заорал я еще громче. — Где хорошо?! Кому хорошо?!
— Рома, ну послушай меня, — приведение протянуло ко мне руку, и я заорал еще громче.
В этот момент дверь за моей спиной распахнулась, и на пороге появился встревоженный Прохорович.
— Чего орешь? — не понял он. — За километр слышно, я чуть не оглох.
Я обернулся. Призрак исчез.
— Из-за нее ору, — я ткнул пальцем туда, где только что стояло приведение. — Она там была! Женщина!
— Горе ты мое, — вздохнул старик, помог мне встать и усадил на постель. — Уймись.
Дремучий случай, ничего себе — уймись. Это ему, может, привычное дело, когда полупрозрачные гости захаживают, а мне как-то не хорошо после таких посетителей.
— Здесь только что было привидение, — еще раз попытался я объяснить. — Настоящее!
Прохорович посмотрел на меня, как на идиота.
— И что? — спросил он через бесконечную минуту.
— Как это — и что?
— Ты, что, не знал, что по кладбищам ходят призраки? Это все знают. Только их не все видят.
— Вы издеваетесь? — я решил на всякий случай уточнить.
Мне казалось, что я сошел с ума.
— Нет. Я тоже вижу призраков. Их многие видят. Эх, еще слышать бы. Они вечно что-то сказать хотят, но мы, живые, их понять не в силах.
— Как это не в силах?! — я аж подскочил на койке. — Она сказала: 'Рома, подожди, все хорошо'.
В ответ старик удивления не выразил, только пожал плечами:
— Тогда ты уникум, я еще ни разу не слышал, чтобы кто-либо мог понимать призраков. Или ты очень сильно ударился головой.
И он усмехнулся.
— Что смешного? — огрызнулся я.
— Ну, сам посуди, раз ты единственный, кто их слышит, они тебя в покое не оставят.
Дремучий случай…
Я закатил глаза и плюхнулся лицом в подушку. Потом вытащил ее из-под лица и накрыл ей голову. Меня трясло.
3 глава
20 сентября
Когда тебя просят о чем-то, что является неимоверно сложным, всегда хочется отказать. А что делать, если больше помочь некому?..
Три дня прошли на нервах. Больше ко мне никто не являлся, но от этого было не легче, потому что я все время ждал что обернусь, и передо мной вновь предстанет та самая женщина в белом.
Бред! И я сам это понимал. Бояться надо тогда, когда на это действительно есть повод, а если трусить заранее и постоянно, можно просто свихнуться.
С другой стороны, может, мне все это привиделось, а кладбищенский сторож потом просто надо мной посмеялся, подыграл мальчику-шизофренику. Собственно, а почему бы и нет? Когда плохо себя чувствуешь, разное может померещиться…