Дремучие двери. Том II

Ей дали комнату в бывшем главном здании профилактория — гостиничного типа, с балконом. Комната и совмещённый душ с туалетом. В коридоре стояли три газовые плиты — если надо что-то разогреть, вскипятить чайник или сварить кофе. Посудомойка и контейнер для мусора. А вообще питались в столовой. Всё, как в советских домах творчества. Меню заказывалось на три дня вперёд, еда была простая и вкусная, в том числе и диетическая. Шведский стол — капуста, чеснок, свежие овощи, зелень из златогорьевской теплицы. Работающие вдали от Златогорья получали при необходимости специальный златогорский тормозок — обед в лёгком компактном изан-термосе, по возвращении — ужин. Так что принцип «хлеба насущного» соблюдался неукоснительно…

В комнате — двуспальная кровать, встроенный платяной шкаф, письменный стол-секретер с откидной шторкой, типа шведского, также встроенный в стену небольшой холодильник и что-то вроде телевизора, по которому, однако, кроме обычных телепередач можно было заказать и посмотреть любой фильм, художественный и познавательно-учебный. Отсюда же осуществлялась связь со всем Златогорьем и с любыми точками системы Изан-нет. Можно было не ходить в столовую, а попросить принести обед или завтрак в номер. Или заказать деликатес /за дополнительную плату/, принять гостей. Для большого торжества — арендовать специальный зал. Если сумма превышала предел разумной нормы, тебя вызывали на собеседование, предупреждали о нарушении Закона, а потом могли и исключить из Союза за несоблюдение его принципов. В общем, можно было позволить себе всё, что разрешалось среднему советскому гражданину, кроме пьянства. Плюс дозволялись ещё кое-какие «слабости», связанные с развлекательными поездками, индивидуально-бытовой техникой, фирменной косметикой или даже приобретением экзотической породы пса.

Но всё это было редкостью, ибо жили в Златогорье, в основном, аскетичные фанаты-трудоголики, которые, дорвавшись, наконец, до возможности выкладываться на полную катушку, не отвлекаясь на быт и прочие досадные мелочи жизни, самозабвенно это делали.

Они-то и составляли основной контингент первых изан вместе с романтической молодёжью, — егоркиными фанами, фиалочками и сизарями. Верующими самых различных конфессий, жаждущими дела комсомольцами и партийными всех цветов и мастей. Здесь все вполне уживались, поскольку религиозные, национальные и политические споры были строго-настрого запрещены.

— Свято соблюсти то, что нас объединяет, и бежать всего, что может разъединить. Помня, что взаимоотношения человека с Богом — сугубо личное дело каждого. Мы на войне, и у нас общий враг — не отдельные личности, а Вампирия, порождающая грех и питающаяся грехом, — говорил Егорка. — Лишь бы твоя партийная или религиозная деятельность не противоречила принципам Изании.

Когда в селение прилетает многоглавый кровожадный дракон, требующий ежедневных жертв, желающие спастись должны объединиться именно для противостояния дракону. Для споров и разногласий найдётся другое место и время.

Очень важно для Изании — состояние земли, бережное к ней отношение. Родина — вверенная тебе Небом экологическая ниша. Защита детей и немощных, посильное участие в различных прогрессивных начинаниях, движениях, протестах. И вообще — тактика вытеснения хищников, вампирского сознания из жизни, включая твою собственную жизнь, твое сознание. Поэтому подразумевается, что бороться с излишками и низменными желаниями изанин должен сам, коли уж стал на этот путь. Кстати, гораздо более либеральный, чем толстовство, не говоря уже о монашестве, подразумевающем уход из мира.

Уборка и смена белья производились регулярно, как в гостинице. Обои, шторы, светильники, весь интерьер легко мог быть заменён по желанию жильца. Был небольшой набор посуды, на балконе — кресло-качалка, которое Иоанна тут же перетащила в комнату. За письменным столом она никогда не работала, только в старом кресле, со стопкой бумаги в папке и шариковой ручкой. Как во времена службы в газете. Работалось здесь дивно — нажимаешь кнопку, заказываешь, и — пожалуйста, любая книга, любая информация. Её интересовали коммунизм и религия, точки расхождения и соприкосновения.

Можно было заказать и любую учебную программу — ей иногда удавалось выкроить час-другой для английского. Компьютер с ней разговаривал, задавал вопросы, фиксировал и исправлял ошибки и даже вздыхал, когда она ошибалась. Слушала она и музыку — старый джаз и классику, особенно когда Денису отменили больничный режим. Музыка в их комнате, по сути, не смолкала — то их общий кумир Владимир Горовиц, то другие лучшие исполнители и оркестры мира, то духовная музыка… Оба не уставали изумляться и досадовать, что эта волшебная сторона жизни их в прежней суете обходила.

ТАК ГОВОРИЛ ЗЛАТОВ…

— Можно, конечно, при необходимости научиться писать ногой, читать пальцами рук и питаться при помощи клизмы, но в здоровом организме каждый орган должен делать то, что умеет, любит, к чему призван и для чего создан.