Dream in the fragments of the heart (СИ)

На следующий же день она забрала все свои документы и с красными от слез глазами, темными синяками под ними и немного распухшим носом она стала собирать вещи. Больше не плакала, не сожалела о том, что с ней случилось, молча упаковала все, что было ее в этой комнате и через день улетела домой. Она не сказала мне ни слова, я ничего у нее не спрашивала. Мэйсон лишь крепко обняла меня в последний день ее прибывания в Капитолии, словно прощаясь на всю жизнь. Я так и не поняла ее поведения. Я собиралась ей звонить на следующий день, но внезапный грипп затуманил мой разум, так что больше ни о чем я думать не могла и не могу до сих пор.

Пит присаживается на край моей кровати слишком близко ко мне. Встаю и отхожу к окну. Провожу пальцами по подоконнику, замечая, что пора вытереть пыль. Фоторамка, где некогда была наша с Питом фотография, теперь занята снимком моей мамы, а цветок, за которым я должна была ухаживать, завял, и его давно пора отправить в мусор.

- Еще чего, - презрительно фыркаю, хотя тяжело говорить спокойно, однако нельзя выдавать нервозность. Голова кружиться, и я не могу понять, что тому виной: температура или близкое местонахождение Пита.

- Почему ты так злишься? - невинным голосом спрашивает он, я беспомощно делаю несколько вдохов, прежде чем понимаю, что не знаю, что ему ответить. Если это будет что-то грубое, начнется скандал, а я слишком слаба для долгих криков и ссор, но кроме резких слов в голову ничего не лезет.

Слышу, как он встает и спешу выйти на балкон, наивно полагая, что его остановит холодный воздух. Странно, что меня в тонкой майке он не останавливает. В первые секунды ветер приводит мысли в порядок, вроде и температуры нет, но потом он дует с новой силой, будто больно царапая кожу холодными иголками. Я хочу вернутся, но Пит опережает меня, зайдя следом.

Он полностью перегораживает и без того узкую дверь. Первый раз за несколько месяцев осмеливаюсь осмотреть его как следует. Он, видно, не переставал ходить на тренировки: мышцы заметно увеличились в объеме. Поднимаю глаза выше и останавливаюсь на губах, которые дарили столько прекрасных, теплых, нежных и любящих поцелуев.

От одной мысли, что он целовал кого-то другого, у меня начинает кружится голова, и я отворачиваюсь, отхожу подальше от Пита и касаюсь и без того замерзшими пальцами ледяного железа, на котором лежит тонкий слой снега. Слышу, как хлопает дверь и тут же разворачиваюсь, надеясь, что это не та дверь, о которой я подумала.

- Что ты сделал! - в ужасе кричу я, буквально отталкиваю его в сторону и дергаю ручку. Сердце уходит в пятки. Мы тут надолго застряли. Этот умник захлопнул балконную дверь, закрыв нас снаружи в холоде. Конечно, изнутри дверь можно открыть ключом, но мой остался внутри, а Джоанна, скорее всего, сдала свой.

Пит хочет что-то сказать, но мир вокруг начинает расплываться и кружиться, я хватаюсь за голову, кажется, что вот-вот упаду, поэтому быстро делаю шаг вперед хватаясь за одежду парня. Он ужасно теплый, и я не хочу его отпускать. Злость моментально проходит. Не знаю, что сейчас происходит в моей голове, может мое состояние так влияет на ход мыслей, но теперь все его слова складываются в одну картину: он мне не изменял, это можно понять по реакции той девушки на наш приход неделю назад, по его поведению во время поцелуя.

Поцелуй, его целовала другая. Но он любит меня, он не позволил делать этого долго. Только мой. Провожу пальцами по его губам. Такие мягкие, такие знакомые. Для чего я его постоянно отталкиваю? Я больше никогда не отпущу его от себя, мы будем счастливы.

POV Пит

Китнисс делает шаг вперед и буквально валиться на мои руки. Ее лицо, и без того бледное, становится как чистый лист бумаги. Кое-как удерживаю ее одной рукой, а другой достаю из заднего кармана брюк маленький ключ, который отдала мне Джоанна, и поворачиваю его в балконной двери, поднимаю девушку на руки и укладываю на ее кровать.

- Мой, мой, мой, - бормочет она, легко проводя пальцами по моим губам.

- Твой, твой, чей же еще, - нахожу теплые носки, связанные моей мамой и натягиваю их на холодные стопы Китнисс.

Иду в их ванну в поисках аптечки. Это не очень прилично копаться в шкафчиках, но что еще делать,ведь у Китнисс температура и оставить все как есть я не могу.

Какой же я придурок. Зачем надо было закрывать эту чертову дверь. Но я ведь не знал, что она болеет. Хотя, с другой стороны, там в любом случае холодно. Да, Джоанна отдала мне свой ключ от балкона и немногозначительно намекнула, как его использовать, но ведь это не повод слепо следовать чьим-то советом. Иногда бывает неплохо подумать и своей головой.

Надо было понять это еще летом, когда я сказал ей о какой-то несуществующей девушке. Зачем? Почему-то мне показалось, что мы отдаляемся друг от друга, что той искры между нами больше нет. Как-то легко мы могли отказаться от общения друг с другом, предпочитая пообщаться с новыми друзьями.