Драконов много не бывает

У меня больше нет работы. Нужно снова что-то искать. Праздники пройдут – и займусь. Я так решила. Никто меня не гонит, но совесть шепчет, что я нужна была, пока Лика не могла обойтись без помощи. А сейчас она сама кого хочешь на ноги способна поставить.

– Смотри, а они спелись, – кивает Лика на Персика и Бастинду. – Никогда котов в доме не было. А теперь вот – новый пассажир. Рыжий.

– Он не рыжий, а персиковый, – возмущаюсь, заступаясь за кота. – Вот отъестся, станет настоящим красавцем – увидите.

Зачем я это ей говорю?.. Я ведь решила Персика с собой забрать, когда буду уходить. Но пока об этом рано. Нужно Новый год пережить. Судя по всему, жаркая предстоит встреча.

Колесо времени иногда убыстряется. Как кадры кинофильма, перемотанные наспех.

На следующий день, уже на пороге, меня ловит Котя, что явился без предупреждения. По глазам его вижу: он поражён. Лика улыбается ему. И пусть она немножко похожа на сумасшедшее привидение – это неважно. Для него она – самый дорогой человек. Наверное, он счастлив, но никак в себя прийти не может.

– Прости, я на вокзал, – пытаюсь обойти его в дверях, но Костя мягко ловит меня за плечи и останавливает.

– Я отвезу. Вместе.

Я впервые слышу резкую отрывистость в его голосе.

– Да-да, ко мне! – машет руками Лика и целует Костю в щёку. – Ты совершенно прав: пусть они поживут у меня. Порадуют Светочку.

Света – так зовут мою мать. Лика вчера всё выспросила у меня в подробностях. Имя папы, мамы, сестры, брата. За каких-то полчаса она узнала обо мне больше, чем я рассказала любимому Драконову.

Глухо трепыхнулось сердце. Будь он на треть такой же любопытный, как эта беспокойная женщина, мы бы не потерялись в толпе. Не разлетелись, как две искры одного костра в разные стороны. Но что теперь думать об этом?

Хотя я лгу. Я думаю о нём постоянно. Вспоминаю его лицо и улыбку. Руки его горячие и знаменитую лёгкость. Арк сделал меня другой. Изменил. Вложил новую программу, и теперь я стараюсь быть прилежной ученицей: идти по жизни если не порхая, то хотя бы без лишних терзаний.

– Удивительно, – Костик не спешит поворачивать ключ зажигания. Сидит за рулём задумчиво, – нет, невероятно. Это не подвижка и не прогресс. Это межгалактический прыжок.

– Поехали, Костя, – прошу я, ёрзая от волнения на сиденье. – Нужно не опоздать. Маша может испугаться большого вокзала и людей.

– Испугаться? – смотрит он на меня как на инопланетянку.

– Ну, да. Маша – сестрёнка моя младшая. Ей четыре.

– Почти младенец, – бормочет Котя, и я вижу, как его передёргивает.

Не любит детей. Явно. Немудрено. Дожить до такого возраста без семьи – это катастрофа, на мой взгляд. Котя лет на десять старше, а мне кажется – слишком уж взрослый. Страшно сказать – старый. Он мужчина. Как папа. В то время как Аркадий – парень, мальчишка, очень близкий и понятный мне. Ничего не могу с собой поделать. От чего бежала, к тому и пришла: я теперь всех сравниваю с Арком. И все сравнения, увы, не в пользу тех, кто попадает в поле моего зрения. Ему нет равных. Для меня, естественно. Он вне конкуренции.

Глаза жжёт от слёз, что близко, но не прольются. Надо держаться. А пока едем, я пытаюсь сказать Косте главное.

– Лика больше не нуждается во мне. Зря ты натолкнул её на мысль, что папа и Маша могут пожить у неё. Ей покой нужен. Восстановление. Машка очень беспокойный ребёнок. Но за два дня, думаю, она не успеет никого с ума свести. А дальше… мне нужно немного времени, чтобы найти жильё и работу.

Костик молчит, но я вижу, как с каждым моим словом крепче сжимаются у него губы.

– Что ты ещё выдумаешь? – вот теперь он привычно мягко-вкрадчив. У меня волосы на затылке шевелятся. Я никогда его не боялась. Мы проработали бок о бок год. Нас даже парочкой считали некоторые. А сейчас он пугает меня. Я постоянно жду подвоха. Какой-то грандиозной подставы. Но отступать – не мой принцип.

– Ты нанимал меня, пока тётя твоя нуждалась в сиделке, компаньонке – не важно. Ей нужна была помощь. А сейчас она вполне способна справиться сама. Я не могу ни злоупотреблять её гостеприимством, ни брать деньги. Я должна найти работу и квартиру. У меня ещё мать в клинике. Кто о ней побеспокоится, если я уеду домой, например?

– Мы поговорим об этом потом. Вернёмся к разговору, – он разве что не угрожает мне – столько в его голосе тихой ярости. Будто я совершила проступок. Я открываю рот, чтобы возразить, но Костя выдыхает и почти нормально изрекает: – Приехали.

Мы выходим из машины, от парковки движемся к переходу, что ведёт нас на платформы. Приходится ждать несколько минут: поезд ещё не пришёл. Я ёжусь от холода: мороз пробирается под куртку, кусает за нос и щёки. Как назло, я перчатки забыла. Пытаюсь отогреть руки в карманах, но получается плохо.

– Дай сюда! – приказывает Костя и греет мне ладони. – Одеваться в такую погоду нужно лучше!

Он сердится, а я молчу. Может, и нужно. Только у меня ничего нет. Деньги на зимнюю куртку ушли на лечение мамы.