Драконоборец. Том 2

Забрав свои вещи, а также запихнув в сумку каменное яйцо и ошейник с ключом, он выскользнул в тускло освещенный коридор и двинулся к порталу. Временно все тяжелые и отравляющие душу мысли умолкли, уступив место единственному свирепому стремлению выжить, но даже оно не заставило мага сделать больше десяти шагов. Рив остановился, настигнутый жестоким сомнением, и принудил себя вернуться к покинутой камере. На железной двери значилась цифра восемь. Тобиус перешел к седьмой двери, открыл окошко и заглянул внутрь. Ничего видно не было, лишь смрад ударил в нос. Помедлив немного, маг все-таки отодвинул засов и вошел.

Камера под номером семь в точности повторяла восьмую. В дальнем левом углу валялся ком грязной мешковины, источавший сильную вонь. Прежде чем подойти и немного откинуть ткань пяткой посоха, Тобиус приготовился увидеть нечто очень неприглядное. Он даже не представлял, что его ждало.

На грязных тряпках лежала Райла Балекас, голая, исхудавшая, покрытая следами от пыток, истощенная и едва живая. Мучили ее очень, очень долго – судя по ранам, искусно растягивая время и не давая погибнуть. А когда интерес палачей ослаб, истерзанную пленницу бросили здесь, изредка снабжая какими-нибудь крохами пищи и водой. Она тихо умирала в седьмой камере все это время.

Волшебник содрогнулся всем своим естеством, когда что-то надломилось внутри, и по духовной броне побежала длинная, глубокая трещина. Райла Балекас почти переступила порог смерти, но все еще была жива, и некая ментальная плотина, прорвавшись, впустила в сознание Тобиуса часть ее сознания, заставляя серого магистра переживать ее страдания. Она была здесь все это время, думал маг, она звала меня отсюда, но не дозвалась. Ему пришлось вгрызться в собственную руку, лишь бы заглушить настоящей болью то, что бурным потоком врывалось в мозг.

Оправившись от ментального удара, волшебник положил на тело Райлы кровоточащую руку и начал переливать свою собственную гвехацу, свои минуты, часы и дни. Он больше не поддавался мукам, все прочие чувства склонились перед зверем ярости, разорвавшим цепи. Потоки черной крови поднялись от сердца и превратили бледное лицо мага в уродливую маску, перевитую сетью черных вен. Через лопнувшие капилляры кровь залила склеры, и распалившиеся янтарным огнем зрачки стали похожи на солнца, пылавшие в пустоте.

– Они заплатят, Райла, клянусь именем Джассара.

Вырваться из подземелий оказалось нетрудно, и Тобиус проделал это с завернутой в плащ Райлой на руках. Он расплавил магическую дверь Драконьим Дыханием, волшебники, обеспечивавшие работу стационарного портала, проявили сговорчивость, когда магистр вскипятил кровь одному из их коллег и посулил остальным ту же участь. Убедившись же, что портал провешен в безопасное место, Тобиус сделал то, что делать зарекся, – впервые в жизни использовал одно из выученных за пять лет заклинаний, применение которого считал грехом. Он обратил на архаддирцев Осушающую Лозу. Побеги красных лиан окутали жертв, пронзая их шипами, и вытянули всю жизненную силу до капли, восполнив утраченное Тобиусом прежде.

Оставляя за собой иссушенные мумии, он шагнул в портал.

Серый магистр нашел убежище сначала в бесконечных лабиринтах трущоб Парс-де-ре-Наля, а когда состояние Райлы стабилизировалось, перенес ее ближе к городу. Приют ему предоставили цитаро, что все еще стояли на холме Силеи. Они не задавали никаких вопросов и клятвенно обещали, что ни единое слово о нем не покинет стоянки аламута. Впоследствии, оставляя свою подопечную на знахарок, он отправлялся в столицу, чтобы слушать и искать.

Уничтожение Мистакора было объявлено глашатаями короля актом агрессии, призванным лишить Архаддир магической поддержки. Везде и всюду говорили о том, что войска пришли в движение, что на границах с Марахогом неспокойно, что война, которой все так боялись, близка как никогда. Начались погромы домов, принадлежавших выходцам из Марахога, которым приходилось бежать из страны, чтобы не оказаться заточенными в лагеря для неблагонадежных подданных. Архаддир всерьез готовился к большому кровопролитию.

После внимательного высматривания и тихой слежки Тобиус наконец решил наведаться в памятное местечко, питейное заведение, что располагалось в одной из опор моста через Наль. Его не остановили заколоченные двери и даже замурованная стена на том месте, где был проход к порталу, однако, добравшись до своей цели, он обнаружил, что тот надежно усыплен.

В последовавшие дни и ночи серый магистр из кожи вон лез, чтобы пробудить его, заставить работать, чтобы найти и считать сложенные в плетении координаты других порталов, но, несмотря ни на какие старания, он не преуспел. Тогда было принято очень тяжелое, но необходимое решение: Тобиус связался с Гневливым, честно поведал о содеянном и попросил помощи.