Драконоборец

Тот мигом напрягся, словно полагал, что Ричард задает этот вопрос, чтобы его разоблачить. Рыцарь вздохнул.

- Если боишься, как бы я не понял, что ты беглый – так мне это совершенно все равно, - заметил он. Филипп уставился на собеседника, и вид у него был разом затравленный и вызывающий. Раньше Ричард бы в жизни не подумал, что такие разные эмоции могут одновременно выражаться на одном лице.

- Что значит – «все равно»?..

- Прежде всего, должен тебе сказать, что я немного знаю сэра Освальда. И от такого лорда я бы сам сбежал. Это во-первых. Во-вторых, я вообще не думаю, что заставлять кого-нибудь работать на себя с помощью силы – это хорошее дело. У нас никого не держат против воли. Моя мать всегда считала, что задача лорда – сделать так, чтобы его людям никуда не захотелось уходить. Так что бояться тебе нечего. Ни выдавать тебя, ни возвращать назад я не намерен. А о том, куда ты направляешься, я спросил не затем, чтобы у тебя что-то выведать, а для того, чтобы тебя немного проводить. Здесь можно встретить и разбойников, и хищников, а у тебя при себе – ни самострела, ни ножа, ни даже палки, - сказал Ричард, усилием воли подавив порыв сказать, что для того, чтобы долго идти пешком, стоило с самого начала подыскать длинную палку, покрепче и поровнее обычного сушняка, валявшегося на земле, и использовать ее, как посох. Опыт жизни с тетушкой Эмилией внушил Ричарду отвращение к непрошенным советам – разумеется, если они, как разговор о подорожнике и о чистых бинтах, не были крайне и решительно необходимы. Впрочем, тетушка наверняка считала, что ее советы тоже крайне и решительно необходимы тем, кому они адресовались.

- Да я сам толком не знаю, куда я иду, - сказал Филипп расслабившись и как будто обмякнув на траве. – Мне главное – никому не попасться на глаза и убраться от замка лорда Освальда подальше, пока меня не поймали.

- Ну, с таким подходом ты далеко не уйдешь, - возразил Ричард. – Вот что. У меня есть карта, и я помогу тебе покинуть земли лорда Освальда самым кратким путем. Но, если ты хочешь, чтобы я тебе помог, я должен знать подробности. Почему тебя ищут? На арендатора, который задолжал хозяину земли, ты не похож. Так почему тебя должны ловить и возвращать назад?

Филипп немного помолчал.

- Меня отдали лорду за долги, - сказал он, наконец. – У нас так часто делают. Какая-то семья берет у сэра Освальда зерно, чтобы засеять поле, или инструмент, или пару мешков муки, потом не может вернуть вовремя, долги растут… Тогда управляющий предлагает подписать контракт, что их сын или дочь будут работать в доме лорда. Вроде бы как обучаться полезному ремеслу. Ходить за лошадьми и за собаками, ухаживать за садом, помогать на кухне – в замке всегда дел невпроворот. Контракт, как положено, на десять лет, больше нельзя. А в качестве оплаты за его работу семья по контракту получает от лорда некую сумму. Но чаще всего получается, что живых денег им на руки никто не дает, поскольку все тут же идет на погашение их долга. А ты поступаешь в полное распоряжение управляющего, и с этой минуты должен делать все, что он прикажет. Нет никаких правил – сколько ты должен работать, как, когда… То есть, не знаю, может быть, и есть, если спросить судейских, но для нас всегда был один закон – что тебе скажут, то и делаешь. Если поднимут среди ночи, значит, так и надо. У наемных батраков хотя бы есть возможность отдохнуть. А я туда попал совсем мальчишкой, мне тогда было двенадцать лет или вроде того. И с того дня только и слышал – ты бездельник, ты и так ни черта не работаешь, а только трешься в комнатах, или в кухне возле еды, или на огороде набиваешь себе брюхо, так с чего тебе устать? Какого тебе еще нужно отдыха? И остальным, кто был вроде меня, тоже лишний раз присесть не приходилось. И колотят тебя постоянно – это не так сделал, то разбил, здесь не так быстро прибежал, когда позвали… Лет восемь я так продержался, а потом сказал себе – да гори оно все огнем! Ни черт, ни дьявол меня больше не заставят этого терпеть! Ну и сбежал.

- Мерзость какая, - с чувством сказал Ричард. – А семья твоя? С нее не спросят за то, что ты сбежал?

Филипп поморщился.

- Тоже, нашлась «семья». Дальняя дядина родня. Своих детей не захотели отдавать, решили, что убьют двух зайцев – и свои дела поправят, и от нахлебника избавятся. Я с детства сирота. Кто был, все умерли – холера тогда была, что ли, или лихорадка… ну, словом, какая-то заразная болезнь. У нас от нее полдеревни вымерло.