Дракончик Пыхалка и Великий Мымр

Он извлек из необъятных карманов игрушечный пистолет с липучкой и водил по сторонам, выцеливая неведомого похитителя золотых билетиков.

– А какую улику ты посчитал бы серьезной, великий сыщик Куклаваня? – насмешливо спросил ученый гном.

– Ну, например, парашют, – встрепенулся пупс и зачем-то нацелил пистолет Ученичкину в нос. – Ищи скорее парашют, пока шпион с Марса не успел его спрятать! Вот какую версию надо разрабатывать, а ты со своими дурацкими мыльными пятнами!

– А вот и напрасно! – перебил пупса Ученичкин. – Пятна – очень важная улика! Маша, откуда они?

– Наверное, от папиного бритвенного крема. А почему ты спрашиваешь? – сказала Маша.

Ученичкин напрягся, как гончая, взявшая след.

– Папа был в ванной сегодня утром?

– Он был в ванной сразу после меня, – вспоминая, сказала Маша и вдруг воскликнула: – Поняла: наверное, он и взял билетики!

– Все сходится! Значит, твой папа скрытый шпион с Марса! – заявил Куклаваня. – Я давно его подозревал! Еще с прошлого года, когда у меня пропала банка с вареньем!

– Зачем шпионам твое варенье, пупс? – промурлыкала Дуся.

– А я почем знаю? – отмахнулся Куклаваня. – Шпионы – вороватый народец, тащат все, что под руку попадется. Ракету увидят – ракету стащат, яблочный огрызок найдут – и его подберут.

Пока игрушки спорили, Маша помчалась на кухню. Мама готовила завтрак.

– Где папа?

– Как где? На работе!

– А билетики? – Маша схватила маму за руку. – Золотые кусочки картона ты у него не видела?

– Кажется, было что-то такое, – сказала мама. – Ты забыла их в ванной, так? А он забыл отдать их тебе. Не знаешь, склероз передается по наследству?.. Да, кстати, куда я положила миксер? Я только что держала его в руках!

Все было ясно. Билетики были у папы, а папа на работе. Маша вернулась в комнату и уткнулась лбом в стекло. Она всегда так делала, когда бывала чем-то сильно расстроена. Девочке было горько. Новенький, только что начавшийся год казался ей бесповоротно загубленным.

Куклаваня и Оля тихо подошли и теперь стояли сзади. Маша слышала их вздохи, а потом грозный шепот: «Отстань, пупсина!» Кажется, Куклаваня, чтобы развеяться, дернул Олю за косичку.

Внезапно дом вздрогнул. На мгновение его окутало яркое оранжевое облако.

– Что это было? – поразилась кукла Оля.

– Думаю, это сработали наши золотые билетики, – печально предположил Ученичкин. – Только что мы наблюдали явление, которое условно можно назвать «мостом времени».

– Я видела в окне Буян. – Маша закрыла глаза. – Он был рядом, а теперь снова исчез.

Ученичкин достал записную книжку и стал набрасывать чертеж.

– Меня тревожит одна догадка. Если в Сказочную страну не отправились мы, то, возможно, вместо нас туда отправился кто-то другой, тот, у кого были билетики.

– Мой папа? – ахнула Маша.

– Не думаю, – мотнул головой Ученичкин. – Твой папа уже на работе, а оранжевое свечение окутало наш дом. Значит, билеты находились где-то в доме.

– В квартире? – спросил зайчик Трувор, выглядывая из-под ножки кровати, за которой он на всякий случай спрятался прежде, чем решиться на такое смелое предположение.

Ученичкин посмотрел на чертеж и что-то прикинул.

– Нет, не в квартире. Если мои расчеты верны, папа потерял золотые билеты в лифте.

– Значит, на остров Буян отправился тот, кто был в лифте, – завистливо сказала кошка Дуся. – Ну и везет же некоторым! И в лифте покатался, и в Сказочную страну попал!

– Небось решил, что сошел с ума, – заявил пупс. – Шагнул из кабинки и – хлоп! – угодил на остров Буян.

Тогда Куклаваня еще не знал, что беднягами, попавшими на остров Буян, были… Пирожков с Авдохиной.

* * *

За несколько минут до того, как золотые билетики выпали в лифте из папиного кармана, изголодавшийся князь Пирожевский решил покинуть наблюдательный пост у глазка и сходить в магазин. Оттого, что он долго простоял согнувшись, подглядывая за квартирой Авдохиной, у князя случился приступ радикулита, и он долго не мог разогнуться после того, как зашнуровал ботинки.

Когда же прихрамывающий Пирожков вышел на площадку и вызвал лифт, дверь квартиры напротив распахнулась, и появилась Авдохина собственной персоной.

Увидев друг друга, Пирожков и Авдохина засмущались и отвернулись в разные стороны. Пирожков принялся насвистывать гусарский марш, которому его научил граф Сидорчукский, а Авдохина – делать вид, что ищет ключи от квартиры, хотя они были у нее в руке. И Пирожкову, и Авдохиной страшно хотелось заговорить, но ни один не хотел делать это первым.

Пирожков вызвал лифт, и вместе с Авдохиной они вошли в кабину, даже в лифте ухитрившись встать друг к другу спиной. Стены лифта по московской традиции были изрисованы из баллончика дурными словами, и Авдохина, не удержавшись, сказала:

– Какое бескультурье! Бывают же такие сволочи!

Она сказала это в отношении надписей, чтобы начать разговор, но Пирожков, не поняв, воспринял это на свой счет и обиделся.

– Что б ты понимала! – сказал он раздраженно. – Сидела бы дома и хлебала кефир!

Изумленная Авдохина задохнулась от несправедливости. Оскорбления посыпались с обеих сторон.

– Я буду на тебя жаловаться! – крикнула она дрожащим голосом.