Дракон и солнце (СИ)

Всю жизнь быть бастардом и вдруг оказаться Таргариеном, наследным принцем, оказалось тяжело. Контраст был слишком уж болезненным. И все же он надеялся, что сумеет справиться с этим знанием, примириться с новой ношей, а Дени со временем примирится с ним самим и перестанет видет в нем соперника, каким он вовсе не являлся. Но нет, не вышло. Болтливый язык не пожелал оставаться за зубами и вот в тайну уже посвящено все семейство, а заодно и двуликий карлик, и Варис, торжественно обещавший не затевать заговоров. А кто виноват? Кто не сумел промолчать? Да, именно он. Тот, кто преклонил колено и поклялся служить любимой королеве, но не смог выполнить даже не приказ, а всего лишь простую просьбу.

И она сожгла Королевскую Гавань. Ту самую Гавань, ею же спасенную от полчищ мертвецов, ту, что должна была встречать свою королеву цветами и ликованием, а вместо этого сбежала прятаться под юбками безумной Серсеи. Гавань, уже почти подстеленную под другого Таргариена, столь внезапно и чудесно обретенного. Гавань, где была цинично и напоказ обезглавлена ее подруга, где был убит второй из ее детей, который был прекраснее любого человеческого ребенка, - прекраснее всего на свете. Последний подарок богов этому гнилому изовравшемуся миру.

Тирион спросил его тогда, в темнице: “Вы поступили бы так?” И Джон замялся, задержался с ответом, потому что вбитое Недом Старком лицемерное воспитание вдруг подняло свою уродливую голову и не позволило дать простой и честный ответ.

Да. Трижды да.

И так он и поступал. Даже Дени сказала об этом. Она всегда была честна - с ним, с собой, со всем миром. Она была драконом.

А он, Таргариен или нет, в конечном счете оказался всего лишь Старком.

И чем он так уж отличался от карлика, который вроде бы и верил в свою королеву, и уважал ее, и любил, но на каждом шагу старался испортить все, что она делала, и дать наихудший совет из всех возможных. Как и приснопамятный Эддард Старк, Тирион направо и налево творил самую что ни на есть подлую дичь и при этом ухитрялся верить в собственное благородство - причем верил настолько искренне и от души, что и остальные не сомневались в его высоких моральных качествах. Тирион вступил в войну вместе с Дени, но на деле всегда воевал лишь за свою семью, пусть и не признался бы в этом даже под пытками.

И Джон, как оказалось, тоже сдался этой болезни. Семья, семья, семья. Самое главное, самое важное, даже если ты для них - и не главное, и не важное, а просто разменная фигура. Пусть так, но ты все еще надеешься, что они увидят, поймут, примут как родного и равного, оценят, как ты жертвуешь ради них всем - и особенно самым главным и самым важным.

И вот конец. И нет больше ни Короля Ночи, ни Матери Драконов, огненной души, страстно желавшей свободы для себя и всех живущих.

Остались лишь люди, разные люди, умные, глупые, одаренные, бесталанные, а среди них люди пустые и жестокие, лживые и суетные, оставленные самими богами доживать век в своем тварном мирке. Гниющая рана, которую не прижгут для общей пользы и выздоровления.

И остался он, Джон Сноу, уже не бастард, не ворона и не король, а всего лишь живой мертвец посреди льда и снега, в стране ночи, где даже мертвые уже умерли.

Все осталось позади - Королевская Гавань, Север, Стена, а под конец и племя одичалых, которое не стало ему родным и не могло стать. Тормунд позаботится о них лучше, чем он бы когда-либо смог - или захотел бы. Все, чего он теперь желал, были одиночество, тишина и забвение.

Но куда бы он ни шел, как бы быстро ни бежал, его спутники никогда не отставали: стыд, вина, тоска, ненависть к себе - и Призрак, верный Призрак, единственная искра жизни во всем его мире.

Он понимал, что вряд ли долго проживет посреди кромешной зимы - а здесь, у края света, она все еще держалась, не отступила, встала намертво. Он лишь надеялся, что протянет достаточно, чтобы проводить Призрака за грань, когда тот отживет свое. Он больше не собирался бросать своего единственного друга.

Но жизнь - а может, смерть, - распорядилась иначе, и вот уже хрустит, уходит из-под ног обманчивый лед, и он падает в расселину среди сверкающего крошева, а вслед летит лай, нет, крик Призрака, который навеки остался один.

*

- Последние мысли северянина должны быть о доме, - продолжает разглагольствовать заключенный, и Джон с трудом удерживается от того, чтобы дать ему по зубам. Руки, конечно, связаны, но ведь ногой тоже можно. Даже доходчивее будет.

Впрочем, из трепотни соседей он успел кое-что понять. Местность, где он оказался, носила название Скайрим. Джон никогда прежде его не слышал, ну да мало ли чего он не слышал. Гораздо удивительнее то, как он вообще сюда попал. Провалился в ту расселину и через всю землю насквозь? Ведь в конце-то концов никто не знает, что там к западу от Вестероса.

Заодно Джон уяснил, что есть некая Империя, которая преследует Братьев Бури, кто бы они ни были, а соседей вроде как арестовали при переходе границы. И еще что-то про лошадь. Какая разница.