Дракон и раб

Воспоминания – это вовсе не ужасно, Маэрлинн, – сказал Ной. Он смотрел на Джека с на пряженным вниманием. – Воспоминания – якорь, связывающий нас с прошлым, дающий нам почувствовать настоящее и указывающий дорогу в будущее.

У Джека по спине пробежал холодок.

Ной говорил как будто чужими словами. Никак не своими собственными! Вообще-то, его слова очень напоминают...

– И что бы это значило? – фыркнула эйтра.

– Так сказал мне золотой дракон, – ответил Ной. – Он сказал, что воспоминания дают нам силу и храбрость.

– Ной, ты должен прекратить нести эту чушь, – твердо проговорила Маэрлинн. – Тебе просто приснилось. Я уже объяснила тебе это. Тебе все просто приснилось!

– Мне не приснилось! – настаивал Ной. Он вдруг встал, слегка покачнувшись. – Вот что сказал дракон:

Все замерло к ночи – ведь близилась битва,
Враги, трепеща, возносили молитвы.
Но пели мы песни пред боем,
Былых воскрешая героев.
Хоть память и ранит порою
Как бритва.

Но вот и рассвет – и последний экзамен,
Так будем достойны героев сказаний!
О мести мечтали не мы ли?
Мы смелостью подлость сломили
И землю от крови умыли
Слезами.

Надежда, что нас вдохновляла дотоле,
Цветами взошла на обугленном поле.
И к песням, что жили столетья,
Отныне прибавятся эти,
И их пропоют наши дети
На воле!

Ной сделал глубокий вдох и посмотрел на Маэрлинн.

– Видишь? – вызывающе проговорил он. – Я ведь не мог и это тоже придумать!

У Маэрлинн был ошеломленный вид.

– Где ты это услышал? – спросила она.

– Ты не мог просто тихонько посидеть с ним, да?! – пробормотал Джек в вырез своей рубашки. – Тебе приспичило ему еще и петь!

– Я же тебе говорил... Мне это спел дракон! – ответил Ной Маэрлинн. – И он велел мне не оставлять надежду. Сказал, что когда-нибудь я стану свободным.

– Этот день уже наступил, Ной, – сказал Джек. – Для тебя и для всех остальных, кто захочет отсюда уйти.

– Дракон, – хрипло проговорил парприн с другого конца столовой. – Какой он был с виду?

– Он был золотой, – ответил Ной. – Меньше, чем те драконы, о которых ты слышал в сказках. Он дал мне еду и сок, и он мне спел.

Парприн опустил уши и поднялся с места.

– Хорошо. Я с вами.

– Что? – Эйтра повернулась на стуле, чтобы посмотреть на парприна. – Ты спятил, Маскрак?

– Золотой дракон – символ надежды и перемен, – заявил парприн. – И вообще, что нам терять?

– Прежде всего – наши жизни, – пренебрежительно бросила эйтра. – Если этим двум людям приспичило сходить с ума, пусть сходят с ума где-нибудь в другом месте.

– Как раз это я и собирался сделать, – пообещал Джек. – Убраться отсюда за стену. Он посмотрел на Маэрлинн.

– Ну что?

Маэрлинн глубоко вздохнула.

– Джек... Я не могу. Мне надо думать о Грибе, Гребе и Лисссе. Что с ними станется без меня?

– Так возьми их с собой, – предложил Джек. – А что касается Лисссы, может, мы сумеем подобрать ее на обратном пути.

– Где подобрать? – спросил Греб. – Она... Ну, она же здесь.

Джек нахмурился.

– Как – здесь? Она в поместье семьи Чукок.

– Нет, ее нет в поместье. – Маэрлинн тоже нахмурилась. – Да и с чего бы ей там оказаться?

– Но...

И тут Джек понял ужасную правду.

Лиссса, шныряющая вокруг «сковородки» каждую пару часов. Лиссса, навещающая его – хотя раньше говорила, что заботится только о себе. Лиссса, приносящая ему еду и одеяла, рискующая жизнью, если ее застукают бруммгианские патрули...

Лиссса, помогающая Газену убедиться, что Джек всю ночь пробудет там, где ему следует быть.

– Видишь? – сказал Греб, указав куда-то за спину Джека. – Вот она.

Джек круто обернулся. Она и в самом деле была там – выскальзывала за двери в вечерние сумерки, чтобы доложить обо всем своим хозяевам.

Джек прорычал одно из любимых проклятий дяди Вирджила и быстро окинул взглядом столовую. Бежать к двери? Но кругом было слишком людно и тесно. Он ни за что не успеет поймать Лисссу, если ему придется огибать все столы. Слишком далеко.

Погнаться за ней по столам? Вспрыгнуть на ближайший, перескочить на следующий, и так – до самой двери? Но вокруг слишком много народу, и сидят они так близко друг к другу. К тому же на столах полно чашек и тарелок.

Нет, оставался единственный способ ее остановить. Только одно существо могло поймать Лисссу прежде, чем она дунет в свисток и обрушит на них всю семью Чукок.

– Дрейкос, – прошипел Джек. – У нас нет выбора.

Дракон не ответил, но Джек почувствовал, как он приготовился к прыжку. Джек попрочнее расставил ноги, невольно гадая, что скажут все здешние зубоскалы, когда перед ними и вправду возникнет золотой дракон.

И тут раздался резкий скрип дверей, за ним – другой, и, к удивлению Джека, Лиссса снова появилась в дверном проеме.