Драйв Астарты

Я интересуюсь, почему дядя Гваранг считает, будто «миссионеры» (в смысле, Папа) намерены сговориться с меганезийцами против пуритан. Он отвечает: «А зачем, по-твоему, Климент переводит свою академию к нам на Таити? А я тебе скажу: это его тыловое обеспечение. Когда коммунисты воевали с Гитлером, то перевезли всю свою науку в Сайберию, хрен найдешь. А Гитлеру свою науку было негде спрятать, и он спалился. Климент разбирается в войне, миссионеры его за это и выбрали главным».

Тогда, я спрашиваю, как Гваранг относится к решению суда. «Общество правильно решило, - сообщает он, - Надо помочь римским миссионерам заколбасить пуритан. Пуритане - это вредная публика. Но науку обратно с Таити мы не отдадим. Нам она пригодится. Мы в космосе хапнули хорошие куски. Нашим правнукам будет, где разгуляться. Но, без науки хрен устроишься на этой Венере, или на Марсе. А если с наукой, то очень даже. А эти, в Европе пусть себе воюют, флаг им в руки, ага…».

Оставшаяся часть полета проходит под оптимистические рассуждения дяди Гваранга относительно космической экспансии человечества вообще, и его непосредственных потомков – в частности. Его старшей внучке сейчас 14, а ее бойфренду – 17, поэтому правнуков он ожидает года через три-четыре. Дядя Гваранг уверен: когда правнуки подрастут, можно будет купить им ферму где-нибудь на берегу венерианского моря.

Мы прибываем на Нукуфетау – центр движения «humanifesto» (или humi, как здесь говорят), а также центр human-powered flying tech (или flap). Журналисты нередко совершают ошибку, полагая, что «humi» - это фан-клуб мускульной авиации. Тут действительно очень популярен этот тип транспорта, но на самом деле, humi, это радикальное гуманистическое движение. Ематуа Тетиэво - один из лидеров humi, и известный инженер-конструктор малобюджетных аэрокосмических аппаратов.

По обычаю канаков, мы общаемся на берегу лагуны, под навесом, за кружкой какао. Ематуа угадывает мой вопрос (что не так сложно) и отвечает: «Видишь ли, Дейдра, римская католическая церковь, как криминально-политическая машина, существует порядка 2000 лет. Она сформировала очень тонкие методы шпионажа, внедрения и захвата контроля над обществом. Имея с ней дело, лучше перестраховаться. Мой собственный опыт говорит о том, что нельзя оставлять ей ни одной лазейки».

Я замечаю, что это объясняет первую часть формулировки (запрет на миссионерскую деятельность в самой Меганезии), но не ее вторую часть (запрет на сотрудничество с миссионерами, работающими в других странах). Ематуа отвечает: «Я уже сказал: РКЦ используют любую лазейку. Меганезия, скажем прямо, это ядро группы динамично развивающихся стран 4-го мира. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы научный центр с участием РКЦ на нашей терракватории был воспринят в этих странах, как одобрение ее миссионерской активности в нашей сфере влияния. Та формулировка, которая сегодня принята Верховным судом, блокирует эту угрозу».

На мое замечание, что формулировка довольно размытая, и при ее толковании могут возникнуть неясные, спорные случаи, Ематуа ответил: «При взаимодействии с этими группировками, сомнительность означает опасность. Если кого-то из них поймают на сомнительных действиях, то полиция сперва нейтрализует его, а уж потом представит суду рапорт с протоколами аудио-видео наблюдения и прочей фактографии». Здесь я должна пояснить. Вопреки расхожему мнению, «нейтрализовать» на сленге полиции Меганезии означает, все-таки, не «застрелить на месте», а «немедленно арестовать и изолировать». Хотя, даже такой подход никак нельзя назвать либеральным.

Далее, я спросила (под влиянием разговора с Гварангом) считает ли Ематуа, что РКЦ готовится к каким-то серьезным конфликтам с пуританами (в Меганезии пуританами называют всех протестантов строго-библейской ориентации). Ответ был следующим: «Такой конфликт необходим Папе. Консолидация евро-католицизма была достигнута только на базе анти-исламского сопротивления. Сейчас ислам уже не соответствует образу серьезного врага. В ряде стран Западной Европы исламисты разгромлены, а богатые исламские страны, перед лицом угрозы своим природным ресурсам, резко прекратили поддержку панисламизма. Беднейшие исламские страны, которые были поставщиком живой силы для массовых агрессивных выступлений, лишились обоих источников жизнеобеспечения. Их уже не кормят ни богатые исламские страны, ни международные фонды при ООН, а два поколения выросли на гуманитарной или спонсорской помощи за правоверность, и кроме правоверности ничего не умеют. В результате голод и хаос. Кроме того, ряд исламских стран оккупирован в процессе передела афро-азиатского региона, и там уже работают военные комендатуры. Итак, сложилась ситуация, когда Папе нужен новый консолидирующий враг, а пуритане отлично подходят для этой роли. Папа Пий IV в середине XVI века уже составил необходимые алгоритмы, и надо только слегка модифицировать их в духе времени».