Драйв Астарты

– Из фюзеляжа вертолета «Stallion-Heavy», – невозмутимо ответил кхмер, – Он очень легкий, и его не было смысла отправлять на металлолом. А ширина почти 8 метров.

– Удачно подбили, – констатировала Флер, внимательнее приглядываясь к «зонтику».

– Да, – комбриг кивнул, – Вертолет упал на деревья, поэтому верх почти не помялся.

Возможно, он рассказал бы ещё какие-нибудь подробности из прошлой жизни этого предмета, но в этот момент у пирсов возникла изящная, очень смуглая и подвижная молодая женщина, метиска португало-тетум, одетая в короткий белый саронг. Не европейскую подделку, а традиционный саронг – простой прямоугольник ткани, обернутый вокруг тела и по-особому завязанный сзади на шее. Единственным отступлением от классики было наличие рисунка: очень смешной, ярко-зеленый лягушонок, улыбающийся во весь рот и подмигивающий левым глазом.

– Привет! – воскликнула она, – Вы Оскэ и Флер, да? Здорово, что вы приехали. Ним! Нельзя держать гостей на улице. Они устали с дороги, и они хотят привести себя в порядок, и им надо куда-то положить свои вещи. Я думаю, как раз пригодится наша гостевая комната. Пойдемте со мной, я вам все покажу.

– Это и есть Элвира, – пояснил Ним Гок.

…

Широкая терраса второго этажа, где был накрыт стол (точнее – толстая тростниковая циновка), оказалась местом, где можно не только с удовольствием поесть в хорошей компании, но и поболтать после завтрака (точнее – раннего, но полноценного обеда). Когда Элвира принесла огромный древний кофейник, и наполнила такие же древние армейские кружки, Ним Гок, внезапно перешел от домашних тем – рыбалки, кухни и огорода к совершенно другим вопросам.

– Я прочел книгу, о которой вы мне говорили. Джой Прест. «Страны четвертого мира: Стратегия прогрессивно-постиндустриальных военных диктатур». Полезная книга. Только, к сожалению, в ней нет главного.

– По ходу, главного нигде нет, – заметила Флер, – Ни в книгах, ни в жизни.

– У нас разные идеологические установки, – удрученно сказал кхмер, – Мне трудно привыкнуть, что для вас социальные цели выглядят совсем по-другому.

– Давай не будем спорить об идеологии, – предложил Оскэ, – Давай будем объективно смотреть на вещи. Чего объективно-конкретного не хватает в книге Прест?

– Там не сказано, что дальше, – ответил Ним Гок.

Оскэ недоуменно пошевелил пальцами.

– Дальше, чем что?

– Допустим, – произнес комбриг, – мы победили внешних агрессоров, ликвидировали бандитизм, справились с голодом и нищетой, наладили медицину и образование. Мы создали эффективное аграрное и промышленное производство и науку. А дальше?

– Люди сами решат, кому что нужно дальше, – ответила Флер, – Как учат в школе по экоистории, функция централизованного правительства только в том, чтобы решить общие проблемы. Примерно те, которые ты назвал. Остальное – личное дело людей.

– Многие будут лежать во дворе под пальмой и деградировать, – возразил Ним Гок.

– С чего это вдруг? – спросила она.

– Многим больше ничего не надо, – ответил кхмер, – Есть еда, и не стреляют.

– По ходу, он в чем-то прав, – вмешался Оскэ, – Если ты не провела культуроцид, то большинство, и правда, уляжется под пальмой. Откуда у них другие потребности?

– Так мы же смотрим по книге Джой Прест, – напомнила Флер, – Там целая глава про культуроцид. Там написано, как убедиться, что он достаточно полный, чтобы люди начали разносторонне потреблять окружающую реальность.

Ним Гок несколько раз кивнул в знак своего полного согласия.

– Мао называл это «Великой Пролетарской Культурной Революцией». Понятно, что следует уничтожить интеллигенцию, прямо или косвенно агитирующую за старые буржуазные ценности. Но этого мало. Надо ещё агитировать за новые ценности.

– Какие? – лаконично поинтересовался Оскэ.

– Преданность делу коммунизма, – сказал Ним Гок, – Добросовестный труд на благо общества, сознание общественного долга, коллективизм и братство, нетерпимость к тунеядству и к культу обогащения, нравственная чистота, простота и скромность,

– Ясно, – перебила Флер, – а что получает тот субъект, который больше преуспел в следовании этим ценностям?

– Общественное признание, – ни секунды не колеблясь, ответил комбриг.

– И никак иначе субъект не может получить общественное признание, верно?

– При коммунизме не может.

– Тогда, – спокойно сказала она, – это просто римейк банальных буржуазных денег. Универсальный эквивалент стоимости человека. Субъект зарабатывает и копит эти ценности, чтобы купить на них материальные блага и должностной статус.

– Это демагогия! – возмутился кхмер.

– Нет. Это номенклатурная система. Она фиксируется ещё у правящей касты жрецов древнего Египта. Потом её воспроизводят все монотеистические оффи-религии и все монокультурные идеологии. У нас это проходят в школе на экоистории.

Оскэ протянул руку и мягко тронул Ним Гока за плечо.

– Ты не напрягайся. Мы, по ходу, все за марксизм, только опираться надо не на что попало, а на научные источники. У тебя Маркс, «Критика готской программы» есть?

– Да.

– Вот! Давай, мы не будем обижать эту кружку, а почитаем, что там про коммунизм.