Драгоценный камень

Она положила руку ему на затылок и приблизила голову к своей груди. Ланс стал проделывать с ней те же манипуляции, какие только что она проделывала с ним. Надин дрожала от удовольствия, а он заводился все сильнее и сильнее. Не прекращая работы с грудями, Ланс потянулся к ее юбке, распустил молнию, стащил ее вниз по стройным бедрам, грубо массируя их ладонями и не отрывая губ от груди.

– Осторожней, дорогой! – хрипло рассмеялась Надин, когда Ланс добрался до ее трусиков. – Как я отчитаюсь перед мужем за разорванные трусы?

Яростно целуя ее и одновременно лихорадочно сбрасывая брюки, Ланс повалил ее на постель.

Совокупление было очень бурным. Надин стонала и корчилась, а он атаковал ее с невероятным напором, которого еще несколько минут назад не подозревал в себе. Когда все закончилось, Надин устало отстранилась. Такого удовлетворения она не испытывала уже много месяцев.

Они долго лежали, прижавшись друг к другу и ожидая, когда успокоится дыхание.

– У меня такое ощущение, – сказала она тихим, мягким голосом, – что мы станем очень хорошими друзьями.

Они встретились в Северном Голливуде, в шумном, задымленном коктейль-баре, довольно низкопробном ночном заведении, посещаемом в основном шлюхами и длинноволосыми молодыми людьми в черной коже.

– Сделаешь?

– Конечно. Я много чего могу сделать, но… это обойдется недешево.

– Сколько?

– Я дам тебе знать.

– Когда?

– Как только скажу, сразу и узнаешь.

– И ни одна душа не определит, что руку к этому приложил ты… или я?

Тот, что помоложе, усмехнулся:

– Это одно из правил игры, приятель.

Палм-Бич, февраль, 1987

– За последние восемь лет я была во Флориде семь раз и, представляешь, не получила ни капли удовольствия, – сказала Слоун, когда охранник подал им знак въезжать в ворота «Загородного поло-клуба»[26] в Палм-Бич. – Всегда одно и то же: из аэропорта в отель, потом в книжный магазин давать автографы и, может быть, парочку интервью, затем вперед – до следующей остановки.

– А я приезжал сюда играть в поло, – отозвался Джордан, – и тоже, кроме «Поло-клуба», почти ничего в Палм-Бич не видел.

Подбежал служащий клуба и открыл дверцу машины. Слоун вышла и оправила свое малиновое платье из льняной рогожки. Джордан взял ее под руку. Здание клуба поразило Слоун своей стильной элегантностью. Это был мир Джордана, мир, в котором он родился. Слоун до сих пор не покидало ощущение, что на этот мир она не имеет никакого права. Вернее, такое ощущение было не у известной романистки Слоун Дрисколл, автора бестселлеров, а у Сэмми Дуглас, разбитной девчонки из Чикаго.

– Моя фамилия Филлипс, – сказал Джордан метрдотелю. – Мы приглашены на банкет к мистеру Хиллеру.

Найдя в списке фамилию Джордана, метрдотель просиял:

– Прекрасно, мистер Филлипс! Мистер и миссис Хиллер уже здесь и ждут вас. Сюда, пожалуйста.

Их проводили к большому столу у окон, где сидели Гейвин и Надин Хиллер, а также Айан и Дасти Уэллс. Когда Джордан и Слоун приблизились, Хиллер и Айан встали. Слоун любезно поздоровалась со всеми, Джордан подал ей стул, они сели, и ее вниманием тут же завладела жена Хиллера, холодная, лакированная Надин, в синем переливчатом роскошном платье из тонкой шерсти от Валентино и в широкополой черной шляпе. Эта женщина смотрела на нее таким оценивающим и неприкрыто враждебным взглядом, что Слоун стало не по себе.

«Почему? Что может иметь эта женщина против меня? Ведь мы ни разу не встречались».

– Привет, Слоун. Рада тебя видеть, – улыбнулась ей Дасти. – Я вам звонила вчера вечером, но вы еще не приехали. Мы даже не знали, появитесь ли.

– Мы тоже, – призналась Слоун, заставляя себя улыбнуться. – Пришлось сделать остановку в Нью-Йорке. Мне нужно было записать на телевидении интервью для передачи «Доброе утро, Америка», и это заняло больше времени, чем мы ожидали. Джордан жутко сердился.

Официант принес напитки, и беседа на время прервалась. Джордан взял «Испанский Кодорню», Слоун никогда прежде его не пробовала, поэтому только осторожно пригубила.

– Привыкай, – шепнула Дасти.

Слоун вопросительно посмотрела на нее.

– К характеру Джордана, – уточнила Дасти. – Это в его духе. Он очень не любит ждать.

– Я это усваиваю, но с трудом, – сказала Слоун. Затем бросила взгляд через стол на мрачно уставившуюся в свой бокал Надин Хиллер и дружелюбно осведомилась, пытаясь вовлечь ее в разговор: – Вы сюда часто приходите, миссис Хиллер?

– Довольно часто, – холодно ответила Надин. – Каждый раз, когда приезжаем в этот город.

– Должно быть, кухня здесь превосходная.

Надин безразлично пожала плечами:

– Более или менее.

Слоун попыталась подавить в себе злость, готовую прорваться наружу. Зачем злиться? Ведь даже если прямо сейчас сказать этой женщине все, что она думает о ее высокомерии, это все равно ничего не даст. Слоун напомнила себе, что именно Гейвин Хиллер платит Джордану четверть миллиона в год, и это чертовски для него важно. При других обстоятельствах она бы, наверное, обязательно что-нибудь отчебучила, но здесь и территория была не ее, и к тому же следовало учитывать интересы Джордана.