Драгоценный бриллиант

— Я человек посторонний. — Конел старался не обращать внимания на досаду, вызванную собственными словами. Не хватало только провести демаркационную линию, чтобы Ливия была по одну сторону, а он — по другую. — Если один член союза несчастлив, его право требовать перемен. — Конел пытался выжать максимум из давно позабытого институтского курса по общественным отношениям.

Ливия взвесила его сентенцию и сочла ее удовлетворительной. Как босс он никогда не требовал от нее, чтобы она готовила кофе или бегала по его поручениям только потому, что она женщина. Так поступали некоторые из ее предыдущих начальников. Свою черную работу он делал сам. Впрочем, эта сторона его личности была для нее далеко не главной. Порой ей приходило в голову, что Конел может быть идеальным мужем для женщины, делающей карьеру.

Конел пожал плечами, и простыня сползла с него, открыв широкую грудь.

— Все дело в том, что можно изменить только собственную жизнь, — заключил он.

Ливия открыла было рот, чтобы возразить против такого упрощенного вывода, но промолчала, поняв вдруг, что при всей своей примитивности он, увы, верен. Разве можно что-либо изменить в жизни другого? Если ей под силу что-нибудь исправить, так только в собственной жизни.

Она подавила вздох. Мечта ее осуществилась — она сошлась с Конелом, но это не утолило ее страсть, как она надеялась.

Может, лучше отыграть все назад и вернуться к былым нормальным отношениям? Тогда нельзя лежать голыми бок о бок. Там внизу, на людях, ей легче будет восстановить их былые дружеские отношения.

— Наверное, пора вставать, — предложила она. — Ферн говорила, что у нее тысяча планов на сегодня.

— Давай.

Конел вытянулся на спине, закинув руки за голову.

Ливия бросила жадный взгляд на его мускулистое тело и сказала:

— Ну, так вставай.

— Сначала дамы.

Ливия внутренне охнула. Никакая сила не заставила бы ее подняться голой под его пристальным взглядом, будь даже у нее идеальная фигура, что вовсе не так.

— Первая я не встану, — запротестовала она.

— Ну и я тоже.

В глазах его засверкали лукавые огоньки.

— Вот прекрасный пример того, о чем я говорила. Я сказала, чего хочу, а ты тут же отказываешься это сделать. Как тут быть? Звать посредника?

Не долго думая, Ливия натянула простыню на грудь и стала сдвигаться к своему краю кровати.

— Не стаскивай с меня простыню! — Конел схватился за свой край.

Ливия посмотрела на его руку, держащую ткань с розовыми цветочками, и совсем растерялась. Если она дернет, а он не отпустит, простыня, чего доброго, порвется, и что тогда она скажет Ферн? Сестра житья ей не даст и будет до старости напоминать об этой ее бурной ночи.

Надо попробовать застать его врасплох. Он ждет, что она потянет на себя? Не дав себе времени на размышления, Ливия внезапно набросилась на Конела, пытаясь спихнуть его с кровати, завладеть простыней и скрыться в ванной.

Вышло не совсем так, как она задумала. Она зажмурилась и прыгнула, но почему-то свалилась на грудь Конела. Медленно открыв глаза, она увидела его соблазнительные губы.

— Значит, ты решила не вставать? — услышала она его голос.

— Вовсе нет. Я просто готова отбросить свой пацифизм и врезать тебе!

Конел рассмеялся.

— Можешь пробовать сколько угодно, только у тебя нет ни малейшего шанса на успех.

Ливия заглянула в его глаза, зачарованная и напуганная плясавшими в них веселыми бесенятами. Он знал, что ей его не одолеть и простыню она не получит. Но он прекрасно знал и то, что она тоже это знает! Ничего, утешала себя Ливия, не мытьем, так катаньем!

Однако все мысли у нее тут же вылетели из головы. Конел повернулся, и она ощутила прикосновение его горячего тела.

У Ливии было такое чувство, будто она пытается собраться с мыслями, а над ухом орут одновременно телевизор, стереомагнитофон и радио. Попробуй тут соберись! Хуже, пожалуй, то, что она и не желает собраться, а хочет отдаться происходящему, утонуть в неистовом водовороте чувств, захлестнувших ее, и снова любить Конела — любить не спеша, от всей души, впитывая в себя малейшее движение его великолепного тела.

Но ведь это значит позволить эмоциям восторжествовать над умом! Она отчаянно боролась с желанием. Рассудок настоятельно подсказывал ей, что заниматься любовью с Конелом — дело замечательное, но она должна контролировать ситуацию. А единственный способ владеть своими чувствами — это создать полосу отчуждения между ней и Конелом. Пусть эта полоса будет не больше комнаты. Если не прислушаться к голосу разума, а отдаться чувствам, требующим удовлетворения, она создаст опасный прецедент. А это чревато нежелательными последствиями в будущем. Она уже и сейчас зашла слишком далеко.

Надо бежать, твердила себе Ливия. Необходимо создать дистанцию. Спасительную дистан-цию, которая позволит ей восстановить правильную перспективу, не бросаясь из крайности в крайность.