Драгоценности Жозефины

– А я бы согласилась, – мечтательно сообщила тетушка Джоана. Она была не так красива, как ее очаровательная племянница, и уже не столь молода. Рано овдовев и не имея детей, Джоана, чтобы не чувствовать своего одиночества, следовала с Мари и ее мужем. Из двух сестер – Беатрис и Мари она выбрала младшую. Беатрис обзавелась детьми, раздобрела и полностью посвятила себя семье. Осев дома со своим семейством, она совершенно забыла о светской жизни. Когда Джоана в последний раз к ней наведывалась, ее удивило, что у Беатрис нет ни одного приличного платья и она совершенно не интересуется модой. Увешанная детьми, как виноградная лоза спелыми ягодами, молодая женщина выглядела счастливой. Мари же, напротив, обзаводиться потомством не стремилась. Она наслаждалась беззаботным и сладким временем, пока ее красота еще не поблекла. Красота давала очень многое: признание, деньги и любовь. Для племянницы Джоана была скорее фрейлиной и компаньонкой, чем родственницей, – избалованная красавица чувствовала себя королевой и дома. Джоану такое положение вполне устраивало, она знала, что Мари – ее ключ в высший свет. Возможно, на одном из приемов, на котором она на правах родственницы окажется рядом с мадам Араужо, на нее обратит внимание какой-нибудь именитый господин, с которым посчастливится связать свою жизнь.

В адюльтере с великим князем Джоана ничего дурного не видела. Как любая благовоспитанная дама, адюльтер тетушка не одобряла, но раз ее племянница уже ступила на путь измены, наставив ветвистые рога своему старому мужу, то почему бы не изменить и с наследником престола? Во всяком случае, он лучше какого-то графа, с которым Мари имеет глупость предаваться любовным утехам.

– Он хорош собой: голубоглазый, круглолицый, с пунцовыми губами, молодой и пылкий, – продолжала нахваливать тетушка Константина. – Какие роскошные розы! Таких роз не сыщешь у самых лучших цветочниц Парижа! – Джоана с грустью вдохнула аромат очередного букета, присланного цесаревичем. Она в свои лучшие годы никогда не получала таких цветов. Да и от кого их было ждать – ведь она не обладала такими удивительно бирюзовыми глазами, как у Мари, и пухлыми губами бантиком. Овал лица Джоаны не был таким благородным, нос – не столь тонким. Смоляные волосы, глаза черные, как агаты, кожа смуглая, словно вымазанная в грязи. Испанская кровь, говорили о Джоане, порой пугаясь пристального взгляда ее жгучих глаз. На самом деле в ее жилах кровь текла цыганская. Джоана убедила всех, и своего покойного мужа в том числе, что ее бабушка была уроженкой Андалузии. Оттого у нее характерная южная внешность. Испанцы считались благородной нацией, а к цыганам все относились как к плебеям или, того хуже, как к ворам и бродягам.

– Граф Алексей лучше, – капризно сказала красавица. – Он меня любит, а у великого князя, говорят, любовниц полно. Я не желаю быть одной из многих.

– Твой граф такой же ловелас, как и великий князь. Все они ловеласы.

– Ничего ты не понимаешь! – вспыхнули щечки Мари. – Граф меня по-настоящему любит – я вижу это по его глазам. Когда он на меня смотрит, они становятся теплыми, как солнце. Если бы ты знала, как сладки его поцелуи и нежны объятия! И я его люблю, как не любила никого никогда. А в глазах Константина лишь сладострастие.

– Но он богат и именит! Это же великий князь, наследник престола! – с жаром произнесла тетушка. Она никак не могла понять глупого упрямства Мари. Ах, если бы ей оказала внимание столь высокопоставленная особа, она бы своего шанса не упустила.

– Да что богатство и знатность?! К чему они, если нет любви? Когда глаза пусты, а в сердце лед, разве может служить богатство утешением. Вон сколько у меня драгоценных камней и золота: колье, серьги, браслеты… Их подарил мне муж, да только радости от них никакой.

– Что ты говоришь, глупышка? Радости никакой. Ты же вышла за месье Араужо не из-за его красивых глаз.

– Вышла. Потому как не смела ослушаться отца. И мне было все равно, за кого идти, – тогда я еще не знала любви. А Алексей, он явил для меня это чудо – любовь. Я еще никогда, никогда не была так счастлива. Я считаю минуты, когда мы увидимся с ним вновь. Между нашими свиданиями время словно останавливается, а когда остаемся наедине, оно летит как стриж. Вот и сейчас в груди моей пожар, я не могу дождаться встречи. Ты передашь записку графу?

Джоана, вздохнув, согласно кивнула.

– С огнем играешь, – сказала она. – Я недавно видела сон. Будто ты садишься в черную карету, и она уносит тебя, а потом падает в пропасть.

– Полно, тетушка! Что ты такое говоришь?! Мы не в Крыму. Откуда в Петербурге пропасть?

– Пропасть – к стыду и погибели. Я точно знаю. И сон вещий – в ночь на пятницу приснился, – упрямо повторяла Джоана. – Однажды месье Араужо узнает, что ты не к баронессе Моренгейм ездишь, а на тайные свидания.

– Вдова – моя подруга, и она меня не выдаст, и ты, я надеюсь, тоже, – самоуверенно сказала Мари. Она начеркала записку и сбрызнула ее духами. – На вот, только передай немедленно.