Драгоценная

— Льер Лазар, — я нарочито укоризненно похлопала кавалера веером по локтю, — вы, как ученый, должны понимать, что при должной подготовке и «Сердце Таймиры» — венец королевских регалий — можно украсть из сокровищницы. А служебное рвение сыскарей из Высшей канцелярии определяется скоростью обнаружения пропажи и силой возмездия провинившимся.

— Армель, позвольте мне вас так называть. — Сейчас мастер Материй больше походил на гувернера. — Знаете, к каким выводам я прихожу, размышляя над вашими словами?

Я вопросительно приподняла брови, поощряя льера Сельтора к продолжению.

— Хоть вы и прекрасны, как упомянутая драгоценность, но освободил вас именно я. Значит, либо мастерство и таланты сыскарей короля оставляют желать лучшего, либо вы, простите за дерзость, не так значимы для принцессы, как думаете.

Что-то беседа стала принимать неприятный поворот. Как он смеет, этот недоучка, сомневаться в моей значимости? Сделав максимально высокомерное лицо, я лениво обвела взглядом пейзаж и после многозначительной паузы невзначай обронила:

— Лазар, — раз ему можно фамильярничать, чем я хуже, — вы уже знаете, отчего умер ваш отец? Неужели столь скоропостижная кончина не вызывает у вас вопросов? Может быть, всему виной плохая наследственность, и скорая беспричинная смерть в порядке вещей в вашем роду?

— Н-нет…

— Тогда вам не кажется, что смерть тара была более чем своевременной? — И сразу уточнила: — Для меня, конечно же, — молодой хрупкой девушки, оказавшейся на грани бесчестия.

— Почему же тогда эти таинственные служители короны сами не спасли вас? Почему бросили там одну?

— Хоть я и являюсь фрейлиной принцессы и лицом, приближенным к королевской семье… мастера Высшей канцелярии передо мной пока не отчитываются. — Разговор совершенно перестал мне нравиться, и отвечала я сухо и сдержанно. — Полагаю, их дело — следить и вмешиваться только в крайнем случае. Угроза для моей жизни была устранена. Уверена, что через день или два за мной явилась бы королевская гвардия.

Я замолчала, давая возможность оппоненту переварить информацию. И если он действительно не тот, за кого себя выдает, как предостерегал вчера отец, то пусть хорошенько подумает, прежде чем затевать против меня что-нибудь недостойное. И он и я понимали, что мои рассуждения о причинах смерти старого пирата — это только предположения. Но они имеют под собой основания, чтобы быть правдой…

— Никогда бы не подумал, что столь молодая особа, не являющаяся членом королевской семьи, окажется такой значимой фигурой при дворе, — вернулся к разговору алхимик.

— Лазар, видимо, вы позабыли вчерашний рассказ. Я не только являюсь фрейлиной принцессы — в моих жилах также течет королевская кровь. Ведь сын Инеи пусть и был бастардом, но от венценосного родителя. А потому все причастные к моему похищению понесут суровое наказание, так или иначе.

— Лия Шанталь, а уж не на суд ли вы меня ведете? — с подозрением спросил мой спутник.

Я позволила себе звонко рассмеяться. Подобный поворот беседы мне понравился куда больше.

— Льер Сельтор, — подхватила я его официальный тон, — даже если и на суд, главное — в качестве кого вы там предстанете: свидетеля или подозреваемого.

— Подозреваемого в чем? — Алхимик не удержался в рамках этикета и возмущенно повысил голос.

— Выслушав доклад своих шпионов, — проигнорировала я вопрос, — король может решить, что покойный тар действовал не один. Однако, услышав из уст невинно пострадавшей меня рассказ о благородном спасителе, скорее всего, занесет вашу кандидатуру в свидетели.

Теперь, видя слегка ошарашенное лицо Лазара, хоть и понимая всю серьезность вопроса, мне было особенно трудно сдержать смех. Поэтому я молчала, продолжая движение в сторону дворца. Ему требовалось время, чтобы усвоить все выдвинутые предположения.

— Почему мне кажется, — продолжил беседу Лазар, — что за рассказ о «благородном спасителе» мне придется дорого заплатить?

Никак не прокомментировав догадку, я дала льеру время подумать над моими словами, а пока уделила все внимание прекрасному дворцовому парку, через который мы уже некоторое время шли. К слову сказать, именно эта возможность взглянуть на удивительное творение волшебных рук главного садовника королевства подтолкнула меня принять предложение о пешей прогулке. Вдоль посыпанной гравием дорожки стелились гибкие стебли с яркими бирюзовыми листьями, на кончиках каждого отростка блестел, словно капелька росы, бутон будущего клемантара. Периодически справа и слева от дорожки попадались узорчатые решетки, и тогда стебли красочного растения взбирались на них и оплетали до самой верхушки, создавая изящную ширму, отбрасывающую тень на песок.

Помимо клемантара парк населяли и другие яркие представители флоры. То тут то там цветы были высажены в виде замысловатых узоров. Однако общий замысел художника от садоводства можно было постигнуть, только взобравшись на самый верхний этаж дворца, откуда открывалась потрясающая панорама на всю территорию.