Dragoste în ciuda (СИ)

Влад облегчённо вздохнул и глянул по сторонам. Димитрий сомкнул зубы, стараясь не смотреть на господаря, а отец Илларион молился с закрытыми глазами. Дракула посмотрел на небо, которое ещё сильнее затянуло тучами, оно стало более тяжёлым и теперь давило на него. Пахло потом и кровью. Терпеть второе было невыносимо, приходилось сдерживать себя, чтобы не впиться в чью-то глотку, зубами рванув тонкую плоть, не упиться досыта, не убить никого. Близкие в бою так или иначе приняли его: они чувствовали, что он принесёт им победу. Валашские воины плечом к плечу с тёмными отвоёвывали себе пядь за пядью своей же земли, тесня турок к выходу из долины, преимуществом было и то, что те отодвигались к лесам и топям. Турки всё ещё крепились и продолжали сражаться, но с ними не было султана, а на противоборствующей стороне воинство возглавлял сам князь.

Влада воодушевляло всеобщее единение, и он с упоением продвигался вперёд до тех пор, пока кто-то не схватил его за руку. Он хотел было пронзить зарвавшегося мечом, но тот упал перед ним на колени. Это был юноша, совсем ещё зелёный.

— Выслушай, господарь, — пробормотал он, отнимая ладонь от бока, кровоточащего настолько сильно, что Влад отшатнулся от него. — Турки в монастыре, нас предали, турки в монастыре, нас предали… — всё повторял тот, упавши на землю.

Аслан и Димитрий, бывшие рядом и слышавшие слова воина, с беспокойством и отчаянием смотрели на Дракулу. Тот моментально принял решение.

— Димитрий, ты остаёшься здесь, сделай всё, что от тебя зависит, — воевода поклонился.

— Аслан… — начал он.

— Я с тобой, — проговорил тот.

— Там мои дети, там… — его голос дрогнул. — Там Лале…

— Я буду рядом, — твёрдо произнёс Аслан.

— Я не могу ещё и тобой рисковать, ты нужен здесь, — возразил господарь и сделал выпад, убив нападающего.

— С другом и на плаху взойти не страшно, — мрачно улыбнулся Аслан.

Влад сжал его плечо, и они, отчаянно рубясь, вынырнули из общего месива битвы, короткими перебежками добрались до коней.

Монастырь. Свет или Тьма?..

— Кто он такой? — шептал про себя Мехмед; шуба, накинутая на голое, разгорячённое после ласк любовника тело, почти не согревала, но тем не менее он не мог оторвать взора от двух фигурок вдалеке, кажущихся крохотными, по крайней мере, сейчас.

Ужас и ненависть поднимались в его душе, когда он смотрел с балкона на стремительно приближающегося к стенам древнего монастыря правителя Валахии. За ним реял чёрный шлейф части нечисти, рванувшей вслед своему господину, и султан шёпотом вспомнил Всевышнего.

— Есть семейное предание, что наш род произошёл от дракона, осевшего когда-то в этих местах. Он захотел поселиться на этих землях и мирно жить. И пришёл дракон в селение красивым юношей и выбрал в жёны прекраснейшую из местных девушек, но враги настигли его. Он отчаянно сражался и убил всех до одного, кроме женщины, которую назвал своей матерью, но она не простила его, а прокляла за то, что тот бился с отцом и братьями, за то, что истребил себе подобных и захотел уйти к людям. Юноша тот снова стал драконом и от горя, что ему и его возлюбленной не быть больше вместе, окаменел, — Раду подошёл совсем близко, запахивая тёплый халат, и обнял Мехмеда сзади, тот в раздумьях поцеловал его руку. — Горы вокруг — это его тело, и они ближе к весне гудят, как будто это он вздыхает. Его возлюбленная понесла, и так возник наш род, род Дракула.

— Дьявольский род, — прошептал тот и, словно сбрасывая с себя оцепенение и одновременно руку мужчины, произнёс, — надо встретить Дракона как полагается.

Влад и Аслан спешились у самых ворот, которые оказались открытыми. Их встретили трупы соотечественников, посаженных на кол. Провокация для того, кто не шутил.

«У него мои дети и Лале», — уговаривал себя князь.

«Капля, — завертелось в голове, — всего лишь капля, и ты станешь сильнее, быстрее, ты будешь неуязвим, и все твои враги падут к твоим ногам».

Он отчаянно гнал эту мысль от себя, сдерживаться стало невыносимо. Аслан видел это и тут же проговорил, поддержав:

— Лале и сыновья.

Влад кивнул, и они прошли в огромные ворота вымершего здания, в котором, как паук, притаилось зло, и это зло исходило от людей. Но он чувствовал биение сердца любимой, чувствовал её страх. Не за себя — за мальчиков, за него. С каждым шагом её запах становился сильнее, захватывая всё его внимание. Аслан и он осторожно вступили в огромный зал, служащий столовой для монахов. Столы были сдвинуты в сторону, к каменным стенам, а в середине стоял Мехмед.

— Папа, — закричали мальчики, они попытались освободиться из рук янычара, но тщетно.

Лале изо всех сил прижала их к себе, стараясь сохранять спокойствие, слёзы текли из глаз бесшумно. Влад бросил на них взгляд и сжал зубы.

— Отпусти их, — прокричал он и бросил свой меч на пол, Аслан сделал тоже самое, — разберёмся один на один.

Из-за спины Мехмеда вышел Раду. Князю в этом миг показалось, что ему нанесли удар под дых.

— Ну да, — хрипло произнёс он, скрывая горечь и волнение, — кто же ещё мог пропустить Османов в крепкое, надёжное укрытие, провести по катакомбам?