Драго. Том 2

Песок на пляже пусть и белый, но уже горячий — и быстрым шагов преодолев полосу пляжа, я забежал в воду. Нырнул, проплыл несколько метров под водой — с открытыми глазами, наблюдая блики солнца сверху и идеальное дно. И не менее идеальную Николетту: она нырнула мне навстречу. Так, что мы сейчас, под водой, оказались лицом к лицу, почти столкнувшись.

Поймав ее руки, я поднялся на ноги. Здесь было не глубоко — по грудь. Поднялась и Николетта — мы оказались с ней близко, вплотную. Руки невольно легли девушке на талию, лицо ее оказалось совсем рядом. Николетта доверчиво прижалась и закрыв глаза потянулась вперед, к неизбежному поцелую.

Неизбежному, но несостоявшемуся — я уклонился, и мы просто обнялись. И вот тут Николетта наконец не выдержала; все защитные барьеры сломались — я снова читал ее, как открытую книгу.

Уже чувствуя и понимая, что в момент, когда я любовался ею из окна бунгало, Николетта прекрасно чувствовала мое внимание. Просто хорошо это скрыла. И решила сделать все здесь и сейчас, выполняя задание Доминики. Якобы выполняя задание Доминики — я же сам сказал Николетте об этом: выполнять все задания сеньоры Романо, если я не говорю обратного.

Николетта сейчас, чувствуя, что ей не удается скрыть мысли и эмоции, просто готова была и сгореть, и провалиться сквозь землю от неловкого смущения. Только из-за того, чтобы не посмотреть мне в глаза, она еще крепче прижималась, ткнувшись мне в плечо и зажмурившись от стыда.

Но, как и в прошлые разы, мое совершенное спокойствие постепенно помогло успокоиться и ей. Так некоторое время и стояли, слушая эмоции друг друга.

— Почему? — негромко произнесла Николетта.

— У меня есть невеста, ты же знаешь.

— Но Доминику ты ведь трахаешь.

— Это другое.

— Это другое?! — и в голосе, и в чувствах Николетты сквозила нескрываемая и горькая обида.

— Да, это другое. Доминика мне безразлична, в отличие от тебя.

— Конечно-конечно, рассказывай. Я видела, как ты на нее смотрел.

— Как я на нее смотрел?

— С вожделением.

— Я и на пасту-карбонару, и на тальятелле с креветками, и на шашлык смотрю с вожделением. Не говоря уже о шаверме. Понимаешь, о чем я?

— То есть я не шашлык, — все еще терзаемая горькой обидой, произнесла Николетта.

— Мне сложно выразить это словами… Но ты ведь сама все понимаешь.

Николетта вдруг совершенно и полностью успокоилась. Настолько успокоилась — на контрасте с бушующей только что бурей эмоций, что я даже удивился. В то же время у нее появилось желание мне что-то сказать. Неукротимое желание, которое она все же сдерживала.

— Говори, не молчи, — подтолкнул ее я.

— Ты все равно будешь моим, — не удержалась Николетта.

— Я твоим?

— Или я буду твоей, если тебе так больше нравится.

— Вообще-то непринципиально. Но… откуда такая уверенность?

— Богиня сказала. Нам суждено быть вместе, отныне и вовеки веков, — произнесла Николетта и тут же добавила, отстраняясь: — Не оборачивайся пока, мне надо одеться.

Смотреть, как она возвращается на берег я не стал. С места нырнул и поплыл в сторону границы купола безмятежности. Полежав в мягкой воде южного океана, вернулся на берег. Николетта уже устроилась под навесом, еще и облачившись в длинную хлопковую рубашку. Ну да, не зря я удивлялся ее смелости, когда она лежала, загорая.

Сейчас девушка уже не выстраивала никакой композиции, вела себя совершенно естественно, не пытаясь закрывать собственные эмоции. Жестом предложила мне освежающий лимонад, от которого я не отказался. И немного обсохнув, завалился на горячий песок рядом с Николеттой. Не в тени, подставив лицо яркому солнцу. Я, черт возьми, на юге уже сколько времени нахожусь, и ни разу на пляж не выбрался позагорать до этого момента. Неправильно это, исправлять надо.

Через некоторое время Николетта, видя, что я не собираюсь уходить из-под прямых лучей солнца, взяла крем для загара, и принялась меня натирать. Медленно, с толком и расстановкой, избегая касаться живой стихийной татуировки.

— Давай на спину, — потянула меня Николетта, после чего намазала кремом от загара мне спину и плечи.

— Тебе?

— Нет, спасибо, — внешне спокойно, но внутренне с целой бурей эмоций ответила Николетта. Вновь на первый план вышло смущение и стыд, но справляясь с ними, Николетта вдруг направила мысли в другую сторону, сжав мою руку.

Спокойствие. Уверенность. Удовлетворение. Задавленный и подавленный, но никуда не ушедший страх.

Я сейчас ощущал ее эмоции и мироощущение, которое изменилось после того, как Доминика пыталась ее подчинить. Да, страх у Николетты никуда не ушел, но к нему добавилась уверенность. И меня это, если честно, радовало. Пусть даже уверенность в ней живет только тогда, когда я рядом.

И я вдруг понял, что она хочет, но не может сказать вслух: пока я рядом, ей спокойно, и она чувствует себя в безопасности.

«Мы в ответе за тех, кого приручили»

— Все будет хорошо. Не волнуйся, — просто сказал я Николетте.

— Обещаешь?

— Да.

— Хорошо.