ДПП (НН) (сборник)

– А если мы не хотим всего и сразу? – откликнулась Дездемона. – Мне, например, совершенно не нужны эти змеи в ушах. Или рак простаты. Тем более что у меня ее нет.

– Тогда давайте объявим, что мы хотим всего того, что нам нравится. И одновременно. Так можно?

– Можно, – сказало Светящееся Существо. – Почему нет.

– Так просто? – спросил Телепузик.

– А зачем нам трудности? – спросило Светящееся Существо, и все засмеялись – даже Барби сквозь слезы.

– Попробую сформулировать четко, – заговорил Отличник. – Мы хотим… Мы хотим, чтобы в потребляемом продукте или услуге были представлены свойства и качества, привлекавшие нас в многообразии того, что доставляло нам удовольствие при жизни. И чтобы переживание этих свойств и качеств происходило одновременно, без всяких препятствий и границ, пространственных, временных или каких-либо еще.

– Вот юрист хренов, а? – пробормотала Родина-мать с восхищением.

– Такого не бывает, – сказала Дездемона.

– Откуда вы знаете? – спросил Отличник.

– А оттуда. Если бы такое существовало, его бы рекламировали все глянцевые журналы.

Она произносила «глянцевые» через «х» и с хлюпом, так что выходило «хлямцевые».

– Может быть, в будущем изобретут, – сказал Отличник. – Даже не может быть, а наверняка изобретут! Раз мы с вами додумались, неужели человечество не додумается?

– Просто провидец какой-то, – сказало Светящееся Существо. – Нет слов. Поаплодируем ему, поаплодируем!

Участники обсуждения сговорчиво захлопали в ладоши. Зардевшись, Отличник встал и поклонился. Но приятный момент оказался смазан: Родина-мать заметила, что очки провидца обросли какими-то острыми коготками. Пока они были короткими, но вид у них был жуткий. Отличник попытался снять очки, но не смог – оправа будто приросла к ушам.

С Телепузиком тоже творилось что-то безобразное. На его рубашке проступили цепочки красноватых пятен – они были бледными, словно на фотобумаге, которую только что бросили в проявитель, но постепенно делались все отчетливей и кровянистей. Толстяк брезгливо оглядывал себя, отводя руки от тела, словно боялся вымазаться. Казалось, что кто-то обмотал беднягу колючей проволокой и сильно потянул за ее концы, отчего шипы впились в плоть под одеждой. К счастью, Монтигомо отвлек внимание аудитории от этой мрачной картины.

– Что-то я не понимаю, как такое смогут изобрести, – сказал он, – даже и в будущем. Человек-то останется тем же, что и сейчас.

– Ну и что. Человек уже сколько тысяч лет тот же самый, а что-то новое каждый год появляется, – откликнулась Барби. – И каждый раз никто не ожидает. Я уверена, лет через сто такое изобретут, чего мы даже и представить не можем.

– Но ведь это все радикально меняет, господа, – сказал Телепузик. – Получается, что мы делаем выбор, основываясь на неполной информации. Это все равно, что заказывать в ресторане обед, не прочитав меню.

– А как же еще? – спросила Дама с собачкой. – В будущее ведь не залезешь.

– Почему, – сказала Барби. – Если я правильно поняла, мы можем попросить все, что пожелаем. Так давайте для начала выясним, что мы вообще можем пожелать. Пускай нам, что называется, покажут весь ассортимент.

Все глаза повернулись к Светящемуся Существу. Оно молчало, видимо, ожидая вопроса.

– Юрист, давай, – сказала Родина-мать. – Загни, чтоб опять никто ничего не понял.

– Мы бы хотели узнать, – заговорил Отличник, – не появится ли в будущем какого-нибудь продукта или процесса, который позволит приблизиться к тому идеалу, о котором мы говорили? То есть сделать потребление бескрайним, а удовлетворение от него бесконечным?

– Появится, – сказало Светящееся Существо.

– Хорошо, – продолжал Отличник, – а можно заглянуть в это самое будущее? Чтобы понять, о чем идет речь. Получить представление. Хоть одним глазком, а?

– Можно всеми тремя, – сказало Светящееся Существо. – Только не пугайтесь.

В следующий момент и оно само, и белый цветок, в котором оно сидело, исчезли из вида.

Стебель с тремя отростками остался на том же месте. Но теперь под ним была сцена, а перед сценой – зал, полный людей, одетых во что-то вроде разноцветных лыжных костюмов. Так, во всяком случае, показалось Отличнику, который оказался в первом ряду этого зала.

Кроме металлического стебля, на сцене была трибуна. Лыжники бешено аплодировали стоявшему на ней оратору в таком же наряде. Не обращая внимания на аплодисменты, тот продолжал говорить. Слышно из-за шума ничего не было, но слова его речи на десятке разных языков бежали светящимися ручейками по экрану, занимавшему всю стену над трибуной. В самом верху, над полосой с китайскими иероглифами, шел английский текст:

«…nourishment and entertainment will meet and unite in a single safe, colorful, and crispy product, shimmering with nuances of taste and meaning…»

Родной язык мерцал довольно низко, и перевод отставал, зато можно было прочесть все с самого начала: