Дозоры

– Значит, так, – начала она. – Сперва я вообще ничего не замечала. Когда вы, Борис Игнатьевич, ушли за сбежавшим Братом, я оставалась у портала. Потом заметила, что Темные на полу зашевелились, и подпитала вашу Сеть. Темных снова придавило к полу; потом вернулись вы. И почти сразу словно обморок – чернота перед глазами, слабость… И провал. Я на полу очнулась, когда Антон мне в лицо водой брызгал. От сил – одни воспоминания… Да не помню я ничего толком. – Волшебница закусила губу, словно готова была расплакаться. Антон взглянул на нее, будто надеясь успокоить одним лишь взглядом.

– У меня нет разумного объяснения, – подал голос Илья. – Просто не на что опереться – данных мало.

– Данных предостаточно, – фыркнул Гесер. – Но у меня объяснения тоже нет… В смысле стопроцентно верного объяснения. Догадки – есть, их еще нужно проверить. Ольга?

Ольга пожала плечами:

– Если уж тебе нечего сказать, я и пытаться не буду. Либо это маг Высшего уровня, почему-то никем и никогда не зарегистрированный, либо нам морочат голову. Мне, например, до сих пор непонятно, почему не вмешался Завулон. Казалось бы, ввоз Когтя – операция исключительной важности. А он и пальцем не шевельнул, чтобы помочь своему сброду.

– Так-то оно так, – задумчиво протянул Гесер, все-таки извлек из капсулы сигару, внимательно посмотрел на нее, с наслаждением вдохнул аромат табака и сунул обратно. – Дневной Дозор Москвы может вообще не иметь отношения к операции по ввозу Когтя Фафнира. Братья Регина вполне могут действовать на свой страх и риск. В этом случае к Завулону и претензий быть не может. А сброд его, похоже, действовал самостоятельно. Причем не лучшим образом, иначе они не дали бы нам перехватить Братьев.

– Да что Братья, шеф! – Игнат невольно встал. – Если Темный с Украины на самом деле предназначен Когтю, то схватку в аэропорту выиграли Темные.

– Если бы Темный с Украины был предназначен Когтю, – тихо сказал Гесер, – мы бы сейчас привыкали к вечному пребыванию в сумраке. Даже мне не удалось бы никого из вас спасти. Ни-ко-го. Понятно, Игнат?

– Даже так? – спокойно осведомился Семен. – Так серьезно?

– Именно так, Семен. У меня надежда только на одно: Темный пока сам толком не понимает своей роли. Вот и мечется. Наш единственный шанс – опередить его и лишить Когтя. Тогда шансы в принципе уравниваются.

– Но как его опередить? – не унимался Игнат. – Может быть, мне попробовать с ним поговорить, убедить? Я же хорошо уговаривать умею. Только найти бы его…

– Он не сможет сидеть без дела – Коготь жжет ему руки. Темный неизбежно объявится в Москве. – Гесер встал, осмотрел подчиненных, устало провел рукой по щеке. – Все. Отдыхать. Всем отдыхать.

И повернулся к Антону:

– Антон… Не отходи от Светы. Ни на шаг. И домой не стоит ездить – ни к тебе, ни к ней. Оставайтесь здесь.

– Хорошо, Борис Игнатьевич, – впервые заговорил Антон Городецкий. Он по-прежнему обнимал Светлану за плечи.

Через десять минут в уютной комнате для отдыха дежурных, где сейчас никого не было, Антон протянул опустошенной волшебнице плейер и наушники.

– Знаешь, – сказал он, – у меня есть что-то вроде игры. Там, на диске, очень много музыки. Разной. Я ставлю случайный выбор, но почему-то всегда выпадают нужные песни. Попробуй ты, а?

Светлана еле-еле улыбнулась и приняла наушники.

– Жми вот сюда.

Она нажала. Плейер мигнул зеленым глазком, раскручивая диск; лазер скользнул по трекам и остановился на одном из них.

Мне снятся собаки, мне снятся звери,
Мне снится, что твари, с глазами как лампы,
Вцепились мне в крылья у самого неба,
И я рухнул нелепо, как падший ангел…

– «Наутилус», – сказала Светлана, чуть сдвигая наушники. – «Падший ангел». Действительно, в настроение…

– Знаешь, – подчеркнуто серьезно сообщил Антон, – считай меня суеверным, но я не сомневался, что выпадет «Нау». Очень люблю эту песню.

– Давай слушать вместе, – попросила Светлана, усевшись на диван.

– Давай, – согласился Антон и мысленно поблагодарил человека, который изобрел наушники-бусины без дужки.

Я не помню паденья, я помню только
Глухой удар о холодные камни.
Неужели я мог залететь так высоко
И сорваться жестоко, как падший ангел?
Прямо вниз, туда, откуда мы
Вышли в надежде на новую жизнь.
Прямо вниз, туда, откуда мы
Жадно смотрели на синюю высь.
Прямо вниз…

Они долго сидели рядом, обнявшись, у каждого в ухе звучал крохотный «Наутилус». Им было и горько, и хорошо втроем – ему, ей и падшему ангелу.