Дозоры

Стоять посреди карцера было неудобно, к тому же из окошка сильно поддувало и брызгалось – дождь не прекращался. Выбрав уголок посуше, Ванька сел на пол по-турецки. Через десять минут переменил положение – ноги затекли. Через полчаса отмерзла задница, пришлось какое-то время посидеть на корточках. Вот гады! Хоть бы лавку какую-нибудь поставили! Но, видимо, на то он и карцер, чтобы об удобствах забылось напрочь.

Тусклый серый свет в окошке постепенно становился фиолетовым. Ванька окончательно замерз и проголодался – чаю бы сейчас горячего! Но ни кормить, ни поить арестанта не спешили. Послонявшись из угла в угол, Ванька задрал голову и посмотрел на окошко. В темноте казалось, что на улице идет снег, а может, так оно и было. Попросить, чтобы прикрыли отверстие какой-нибудь фанеркой? Да не предусмотрено ведь наверняка. Положение и раньше-то не забавляло, а теперь, после того, как хмель выветрился, оно стало казаться удручающим. Неизвестно, как там будет в колонии, а здесь и сейчас, в темноте и сыром холоде, без еды и матраса, без надежды и поддержки, становилось попросту невмоготу.

Погрев немного ладони на едва теплой трубе, Ванька чертыхнулся и стал снимать казенную хэбэшную рубашку. Скомкав ее, он дотянулся до окошечка. Конечно, совсем заткнуть отверстие не удалось, но хотя бы ледяные брызги перестали сыпаться. Опершись спиной о трубу, он простоял больше часа, пока не стал клевать носом. Потом загремели засовы. Сначала екнуло под сердцем – показалось, что пришел давешний конвоир. Подвел его Ванька, конечно, страшенно: за то, что позволил передать заключенному выпивку, милиционер запросто мог лишиться погон. Но это был другой охранник. Ванька приободрился: кормить, что ли, будут? Или вообще – переведут в нормальную, сухую и освещенную камеру СИЗО? Однако охранник, мазнув по глазам ярким лучом фонарика, с усмешкой произнес:

– Я гляжу, тебе у нас жарко, курортник? Ну, хозяин – барин! А вот эту штуку я заберу, пожалуй, раз она тебе не нужна.

Ванька с ужасом наблюдал, как милиционер выдергивает из окошка промокшую рубашку. Только-только потеплело, только-только ветер перестал гулять внутри, а теперь… А что теперь?

– Оставьте! Пожалуйста, оставьте!

Но тот уже вышел из карцера.

По пояс голый, в продуваемом каменном колодце, при температуре, близящейся снаружи к нулю, – долго ли он протянет? Труба едва подогревала воздух в десятке сантиметров от себя, но этот теплый слой тут же перемешивался с врывающимся внутрь уличным промозглым холодом. Нет, сдаваться никак нельзя! Сотня приседаний, сотня отжиманий – и вот уже испарина на лбу, и вот уже коченеющие пальцы снова сгибаются. Не сидеть, не стоять – двигаться!

Еще часа через два или три он не выдержал, забарабанил в дверь.

– Послушайте! Эй! Уважаемые, я же тут сдохну от холода! Эй!

Разумеется, никто не ответил, и вот тогда Ваньку впервые охватила паника. Как же так случилось, что он оказался здесь? Веселый, беззаботный и немного застенчивый деревенский парень, который освоился в городе, успешно учился на авиационного инженера, стенгазету оформлял, в спектаклях участвовал… Всего месяц назад самой большой его проблемой было избавление от обидного прозвища! Нет, конечно же, все это происходит не с ним! Он просто зачитался увлекательной мрачной книжкой, он видит долгий, местами жуткий сон, но скоро кошмар закончится, он проснется, и все будет по-прежнему! Иначе и быть не может! Не может, не может!!!

Ни приседать, ни отжиматься, ни просто ходить сил уже не оставалось. Лечь на пол и действительно заснуть – вот, наверное, блаженство! И пусть пол ледяной, и пусть сверху сыплется снежное крошево, главное – свернуться калачиком и спать!

Нет, так нельзя. Что будет с мамой?

Встрепенувшись, он принялся снимать хлопчатобумажные штаны. Конечно же, он не станет затыкать ими окошко, иначе и их отберут. Продев штанины в подмышки, он накрепко привязал себя брючинами к трубе. Подергал – держался и металл, и ткань. Теперь можно было расслабить ноги, повиснуть в импровизированной петле. Если лежа спать невозможно, если стоя спать не получается – будем спать в подвешенном виде. Руки-ноги, возможно, к утру совсем отмерзнут, зато спина плотно прижата к трубе, и, стало быть, есть надежда избежать пневмонии.