Дознание в Риге

– Тоже удивляюсь. Побить Андрея нельзя, он сам кого хочешь поколотит. А можно ведь ткнуть ножом или выстрелить. Но его щадят. Более того, даже по-своему любят и уж точно уважают. Был случай, когда помощник пристава второго участка пытался отправить пьяного в часть. Шел по улице, увидел безобразие и велел бедняге следовать за ним. Так тот отказался. Сам иди к черту, говорит. У нас тут Андрей командует, а у тебя и правов таких нет!

– Типаж понятен, – кивнул Лыков. – Есть подобные люди, и не только в Риге. В Москве на Хитровке стоит городовой Рудников. Один в один. Теперь я понимаю вас, Виктор Александрович. С Рудниковым я знаком. Он действительно знает все, что творится в его участке, а начальству не докладывает и половины. Поэтому и жив до сих пор.

– Вот-вот! И наш точно такой.

– Но остается вопрос: с какой стати Иванов что-то мне расскажет? Я ему не начальство, приехал и уехал.

– Отвечу. Посмотрел я сейчас, Алексей Николаевич, как вы десятипудовыми снарядами жонглируете. Впечатлен. Со стороны кажется, что и вдвое больше поднимете.

– Так и есть, Виктор Александрович. Но не рвать же мне пуп на уроках для городовых.

– Андрей Иванов – знаменитая в Риге личность. В прошлом году в цирке Саламонского выступал сам Фосс. Слышали о таком?

– Настоящий Фосс, немец? Эмиль?

– Да. А что, есть другие?

– Имеется один дуболом. Тоже называет себя Фоссом, но русак. Огромный, тупой и сильно выпивающий. Силы неимоверной, это правда. Но скандалист. Любит жрать и пить в ресторанах, а потом не платить. Если требуют денег, начинает бить посуду и ломать мебель. Когда же полиция составляет протокол и надо отвечать за свои поступки, вынимает из кармана справку, что психический больной.

– Нет, здешний Фосс приличный. И богатырь, каких свет не видел. Он вызывал на бой желающих из публики, за сто марок. Десяток храбрецов на лопатки уложил. Пока не вышел Андрей. И городовой победил! Вся Рига рукоплескала.

– Так. К чему вы мне это рассказываете? Предлагаете пересилить вашего геркулеса на спор?

– Именно!

Вильбоа даже вскочил.

– Иванова никто никогда не побеждал. Да это и невозможно. У вас, Алексей Николаевич, тоже не получится, без обид… Но сама попытка Иванову понравится. Глядишь, подобреет, размякнет. Мы любим тех, кто слабее нас.

– Ясно. Тут-то и надо задать ему правильный вопрос?

– Да. Вы верно меня поняли. И если Андрей захочет, он расскажет вам такое, что никто другой не сообщит. Попытайтесь, мой вам совет. Через три дня их участок придет к вам на занятия, вот удобный случай.

– Понял вас, Виктор Александрович. Спасибо.

Беседа с Вильбоа отняла много времени, но Лыков не жалел об этом. Хорошо поговорили. Пристав дал ему очень убедительную версию насчет Цвейберга. Если Язеп обокрал и его – а это в духе мошенника, – то все возможно. В том числе месть немецкого «ивана». Интересно, как оно звучит у германцев? «Ганс»? Или «фриц»? Лыков дважды был по службе в Берлине, в тамошнем Полицайпрезидиуме, а спросить не догадался.

Идея насчет могучего городового вызывала сомнения. Ну, поборет он парня. И что с того? Тайны серьезных банд просто так, на спор, не выдают. А общие сведения Алексей и без того узнает от Растегаева. Надо посмотреть на тринадцативершкового героя. Сыщику удавалось укрощать и не таких. А с Эмилем Фоссом, кстати, он тоже состязался в силе – в Петербурге, в школе Пытлясинского. И тоже победил. Но тут, в Риге, надо ли надрываться?

Закончив занятие, надворный советник направился на улицу Паулуччи. Там в доме номер два располагалось губернское жандармское управление. Титус в первые дни знакомства с Ригой рассказал Алексею про маркиза Паулуччи. Это был достойный человек. В 1812 году столицу Лифляндии осадили французские, а вернее, прусские войска корпуса Макдональда. Безвольный генерал-губернатор Эссен с перепугу приказал сжечь рижские предместья, чтобы враг не смог под их прикрытием подобраться к городу. Сначала спалили Задвинье, но этого показалось мало. В ночь с 11 на 12 июля Московский и Петербургский форштадты также были сожжены русскими войсками. Их жители лишились крова и всего имущества. Убытки превысили семнадцать миллионов рублей, десять тысяч погорельцев ночевали на улицах Риги и в окрестных лесах… А враг так и не пришел. Осада была демонстративной, и войска пруссаков не приблизились к городским стенам.