Дознание в Риге

– Женщины действительно вились вокруг брата, – подтвердил Яан. – Смолоду так было. Но в квартире на Лугово-Граничной он жил холостяком. Полагаю, у Язепа имелось еще убежище, которое сыскная полиция не нашла, потому что не очень и искала. Там живет его последняя подруга. И она может сообщить что-нибудь важное.

– Понял, Яан Францевич, – записал себе Никифоров. – Ни как зовут, ни адрес, конечно, вы не знаете?

– Нет. Но кто-то да знает.

– Займусь.

Хозяин мялся, словно хотел что-то спросить, но не решался. Титус заметил это и сказал:

– Говорите. Между нами не должно быть недомолвок.

– Непонятно мне… Фамилия ваша латышская, имя у брата тоже латышское. А у вас имя эстонское. Как так вышло?

Пришел черед удивляться Лыкову – он всегда считал своего друга латышом.

– Да, буква одна лишняя, – согласился Титус. – Должны были назвать Яном, без «а» в середине. Но матушка моя покойница была эстонка из Ревеля и назвала меня так в память о своем отце.

На этом беседа закончилась. Растегаев задержался у приятеля – им надо было оговорить детали предстоящего дознания. Рижане остались довольны: заказ богатый, материал знакомый. А приезжие отправились в гостиницу. Извозчик ждал под окнами и домчал их быстро. Понтонный мост уже развели, ехали по Железному[26]. Еще днем Яан успел рассказать приятелю про него. Мост погубил своего создателя! Он был выстроен в 1871 году по планам профессора Бесара. И во время строительства тот упал с пролета и погиб. Сейчас в темноте мост казался особенно зловещим. Внизу по Двине нескончаемой лентой тянулись плоты. Весна – самый разгар лесного промысла. Лыков только вздыхал. Эх, пропал год! Без хозяйского глаза там, на Ветлуге, успехов не жди. Рукавицын, конечно, дело знает. Но на нем стройка, имение, лесоохрана… Ну что, пропал, так пропал. Яков важнее барышей. Они пробудут здесь столько, сколько нужно.

Титус тоже молча взирал на чужие плоты. По приезде в гостиницу он сразу пошел спать, а может, просто хотел побыть один. Алексей засел в ресторане и начал истреблять пиво. Он решил перепробовать все местные сорта. Но битва вышла неравной. Немцы – искусные пивовары, и выбор в Риге оказался гигантским. После шестой кружки глаза у сыщика стали слипаться. Вальдшлоссенское надо запомнить, подумал он, поднимаясь в номер. С этой нехитрой мыслью и уснул.

Глава 3. Незаконное дознание

Утром приятели обсудили вчерашнюю беседу. Титусу новый их порученец тоже понравился. Оставалось надеяться, что он сдвинет дело с места. Без полномочий, имея в противниках здешнюю полицию, сами по себе приятели бессильны. А к тому времени, когда вернется Суровцев, закончится отпуск и у Лыкова.

– Ну, пошли ловить гадов, – сказал Алексей после завтрака.

– Эх! Дали бы нам их допросить… – помечтал Яан. Но мысль была наивной. Допустим, приятели поймают ту шпанку, что угрожала Титусу в первый его приезд, и доставят в участок. Дальше что? Как частные лица, они после оформления протокола сразу будут выпровожены оттуда. Арестованных поместят в следственную тюрьму и назначат суд. Все. Единственная польза для дознания – то, что станут известны имена мазуриков. И Никифоров поймет, из чьей они шайки. Ну и вообще… Если ворошить палкой в осином гнезде, глядишь, что-то и откроется. Главное, чтобы тебя при этом до смерти не закусали.

Итак, Яан снова оказался возле дома номер семь на Лугово-Граничной улице. Она называлась так потому, что отделяла городские выгонные луга от жилых кварталов. Власти переименовали улицу в Стрелковую, но все называли ее по старинке. Местоположение улицы необычное: одной стороной она выходит к садовым хозяйствам. Теплицы Гегингера сменяются клубничными грядками Вагнера, и шум Николаевской улицы досюда не доносится.

Лыков с Титусом рассчитывали выманить бандитов. Для этого Титус упрямо мозолил всем глаза: зашел к хозяину, опросил соседей, извел буфетчиков в окрестных пивных. Приятели предполагали, что злодеи захотят проучить незваного гостя именно в садах, где это делать удобнее. Так и вышло.

Лыков болтался неподалеку, переходя из портерной в пивную, а из пивной в трактир. Этого добра тут хватало: ипподром рядом, надо же помочь людям спустить дурные деньги. Сыщик первым заметил трех бугаев самого бандитского вида. Они появились со стороны городского пастбища.

Вскоре их увидел и Титус. Будто бы испугавшись, он ринулся через калитку в сады. Да вот незадача: угодил со страху в тупиковую аллею. Когда лифляндец понял, что попался, то обернулся к своим преследователям и принял жалкую позу. Те довольно загоготали. Казалось, все на их стороне. Вокруг никого, противник один и даже без трости. Портяночники подошли вразвалку и вынули ножи.

– Слышь, ты. Дурной, что ли? – сказал старший. – Тебе говорили, чтобы тут больше не появлялся? Говорили. И чего опять приперся?

– А теперь снова скажи, уже мне, – раздался вдруг за его спиной голос. Главарь обернулся и увидел хорошо одетого господина средних лет с очень широкими плечами.

– Ты еще кто? – рявкнул уголовный, помахивая финкой. – Ступай, покуда нос не отрезали!