Дожить до вчера. Рейд «попаданцев»

— Остальные улики по большей части косвенные, — восприняв «подарок» как должное, сказал Мюллер. — Например, насколько мне удалось выяснить, первоначальный маршрут должен был проходить по другому шоссе, но местные органы Службы Безопасности отправили несколько сообщений о том, что данный район небезопасен, поскольку в наличии имеются многочисленные группы солдат противника, выходящих из окружения.

— И?..

— «Похоже на то, что вы совсем не разбираетесь в нашей службе, господин секретарь. Элементарные вещи приходится объяснять!» — подумал главный гестаповец, но на лице его не отразилось ничего.

— Если не вдаваться в подробности, то те сообщения были… как бы это помягче сказать… не совсем верными. Причем, с моей точки зрения, дезинформация получилась филигранная! Знаете, когда не врут в открытую, а так подправляют сказанное, что оно становится своей противоположностью.

— Все мы знаем, как работает наш уважаемый Йозеф, — перебил Генриха Борман. — Переходите к сути!

— Хорошо. Если к сути, то местность там такая, что спрятаться практически негде, и потому основные банды действуют на пятьдесят километров севернее — в огромном лесном массиве. Мелкие же можно в расчет не принимать. Это, извините, аксиома. Тех сил, что охраняли Гиммлера, вполне должно было хватить на отряд человек в сто. Но охрана рейхсфюрера поверила тем сообщениям и перенесла маршрут. Сейчас, к сожалению, спросить уже не у кого — люди, отвечавшие за это, погибли вместе со своим шефом.

— То есть на стечение обстоятельств случившееся списать нельзя?

— Господин секретарь, — Мюллер сделал глубокий вздох и постарался успокоиться, вовремя вспомнив, что, несмотря на все свое влияние, сидящий перед ним не имеет никакого понятия о полицейской работе и розыске, — это моя работа — не верить в совпадения. Особенно если они приводят к таким катастрофическим последствиям. Я попробую нарисовать картинку. — С этими словами он пододвинулся вплотную к столу и извлек из бювара с тисненной золотом свастикой лист отличной мелованной бумаги. — Середина и конец июля — кто-то изображает бурную деятельность по борьбе с остатками частей красных к западу от Минска. — Острым карандашом изобразив на бумаге прямоугольник, он поставил в нем цифру «1». — Начало августа — рейхс… потерпевший начинает собираться с визитом в Вайсрутению. Прошу отметить, что именно в то время там с визитом был фюрер!

— Хм, а ведь действительно, если бы это устроили русские, они бы выбрали цель куда большего масштаба! — Борман хлопнул ладонью по столу. — Насколько я помню, их десантные войска не сильно уступают нашим, ведь так?

— Численно значительно превосходят, — начальник тайной полиции позволил себе улыбнуться. — Вполне могли сбросить пару дивизий на парашютах, тем более что буквально на днях выяснилось, что в лесах неподалеку от Борисова прячется довольно крупная группировка русских.

— Неподалеку?

— Километрах в тридцати. Только, в отличие от всех остальных, она не пытается прорваться на соединение со своими. И имеет радио. А не так давно к ним прилетал самолет из Москвы, — вбил последний гвоздь Мюллер.

— Я вас понял, Генрих, — впервые за сегодняшний вечер рейхсляйтер назвал гестаповца по имени. — Про принцип «cui prodest»[58] я знаю. Советам при таких обстоятельствах смерть «верного Генриха» не выгодна, а вот кое-кому… Если вам не сложно, Генрих, не могли бы вы привести остальные улики в письменном виде? Естественно, без упоминания имен и названий. А сейчас я вынужден вас покинуть. — Личный секретарь фюрера резко поднялся из кресла.

Москва, Кремль. 22 августа 1941 года. 22:20.

— Поскольку обстановка на Южном и Юго-Западном направлениях в настоящий момент относительно стабильна, я сразу перейду к происходящему на центральном участке фронта.

— Конечно, Борис Михайлович, — Сталин остановился рядом с маршалом.