Дожить до вчера. Рейд «попаданцев»

— Если говорить о подкреплениях, господа, — Штраус обвел присутствующих взглядом, — то хотелось бы более тесного взаимодействия между родами войск. В связи со срочным отбытием генерала Гудериана я, пожалуй, выступлю его адвокатом.

— А он в этом нуждается? — удивился фон Клюге.

— В данной ситуации — да! Правда, скорее всего, эти претензии следует обращать к нашим летчикам, — и командир 2-й армии повернулся к сидевшим за дальним концом стола офицерам Люфтваффе. — Несколько дней назад, например, из следовавших для пополнения 2-й танковой группы двенадцати танков в результате налета русской авиации один уничтожен, два подлежат заводскому ремонту и еще два можно отремонтировать на месте. И это, если не считать более ста убитых и примерно такого же количества раненых! Согласно рапортам, ни истребители, ни зенитные средства не оказали никакого противодействия этому налету. Что вы на это скажете, господа?

Начальник штаба 2-го воздушного флота оберст Зейдман буквально вскочил со своего места:

— Этот удар русских был совершенно непредсказуем! До их ближайшего аэродрома больше трехсот километров! Я лично вообще не понимаю, почему они провели бомбардировку в этом месте? Крупных складов или транспортных узлов в этом районе нет, соответственно, и истребительного патрулирования там не велось.

— Ну чтобы получить ответ на ваш вопрос, оберст, достаточно внимательно взглянуть на карту, — парировал начальник штаба группы армий фон Грайфенберг. — Это единственная магистраль, ведущая на наш правый фланг, И бомбардировка в окрестностях Могилева должна была послужить вам предупреждением, не так ли? Хочу также отметить, что ни одной стационарной позиции зенитной артиллерии от Кировска до станции Солтановка нет. А это, хочу напомнить, более пятидесяти километров!

— Первая и вторая группы 51-й истребительной эскадры в настоящий момент только закончили перебазирование на аэродром в Шаталовке, к тому же в ее зону ответственности входит только район Смоленска! — На язвительный тон фон Грайфенберга авиационный начальник ответил, не скрывая своего раздражения. — И прошу вас учесть, что мои ребята ежедневно подвергались бомбардировкам и обстрелам! Потери материальной части также неоправданно высоки…

— От себя могу добавить, — поднялся со своего места командир 2-го авиакорпуса генерал-лейтенант Лерцер, во время Великой войны лично сбивший сорок четыре самолета противника, — что солдаты сухопутных частей регулярно нарушают приказ о передаче всего захваченного русского авиабензина Люфтваффе. И это при том, что после того, как неделю назад красные разрушили мост в Черноводах [34]поставки топлива под вопросом!

— Извините, что перебиваю вас, — молча сидевший до этого момента сухопарый оберст-лейтенант подмял руку. — Мне кажется, я могу объяснить причину этого налета.

— Мы с удовольствием выслушаем вас, оберст-лейтенант Торбук, — начальник штаба группы армий слыл человеком неконфликтным и потому воспользовался возможностью прекратить перепалку с летчиками. — Господа, оберст-лейтенант руководит контрразведывательной группой «Ева». [35]

— Господа, сегодня ночью от криптографов поступили данные радиоперехвата. 16 августа в 15 часов 32 минуты из района, впоследствии подвергшегося бомбардировке, была передана радиограмма с просьбой как можно скорее нанести авиационный удар по квадратам 95–45 и 93–43. При анализе текста мы выяснили, что разведывательная группа противника напрямую подчиняется Москве, а не штабу Тимошенко или нижестоящих соединений. Передача велась открытым текстом. Вероятно, разведгруппа заметила перемещение танковой колонны, уже упоминавшийся господином генералом, — докладчик бросил взгляд на Штрауса. — Буквально за день до этого в том же районе пропала пеленгационная команда…

— А почему мы узнаем об этом только спустя пять дней? — возмущенно спросил Зейдман. — Если бы штаб Люфтваффе получил эту информацию немедленно, то самолеты противника были бы перехвачены.

— Господин оберст, — спокойно ответил контрразведчик, — радиограмма была очень короткой, и на нее просто не обратили внимания. Не думаете же вы, что на всех станциях функабвера сидят люди, в совершенстве владеющие русским? Безусловно, это было бы великолепно, не скрою, но будем реалистами, господа. Один из постов контроля эфира записал ее, и она поступила на дешифровку и перевод обычным порядком.

— А как же режим усиленного патрулирования? — не унимался летчик. — На каждом посту мою машину останавливали!

— Вы ведь из Минска ехали, господин оберст? А он как раз и находится в зоне с чрезвычайным режимом. А Бобруйск, из окрестностей которого русские выходили в эфир, и уж тем более Могилев этой «милости» лишены.

— То есть вы, оберст-лейтенант, полагаете, что столь неприятный для нас налет — дело рук русской разведгруппы? — Фон Клюге задумчиво покрутил между пальцами карандаш.

— Так точно, господин фельдмаршал!