Дожить до утра

— Не могу не согласиться, — сурово подтвердила супруга. — Есть еще более емкое слово для определения твоей сущности — ты мразь! Ты предал не мою подругу! Ты предал не ее мужчину! Ты предал меня!!!

Говоря все это, Милочка, конечно же, немного перегибала палку. Не далее как месяц назад она, сидя в этом самом кресле, убеждала себя, что они с Ксюшей совершенно чужие друг другу люди. Но то было месяц назад. А сейчас все круто изменилось. Изменилось за какие-то два часа.

Когда Макс ворвался домой с ошалевшими глазами, прямиком кинулся к бару и менее чем за час ополовинил его содержимое, Милочка ни о чем его не спрашивала.

Он мужчина. Он делает деньги. И она прекрасно знала, каких сил и здоровья это стоит. Видимо, случилось что-то из ряда вон выходящее, раз он так рьяно напивается.

Она села в свое любимое кресло. Сложила ухоженные ручки на коленях и приняла смиренный вид послушной и любящей супруги.

Но стоило Максу открыть рот и начать говорить, как всю ее кротость как рукой сняло. Она вопила, стегала его по щекам, по которым, к слову сказать, обильно струились слезы, оскорбляла на все лады. Но облегчения не наступало. Милочка была мудрой женщиной и понимала, что подобным колыханием воздуха она лишь выпускает зло и раздражение, разбуженные откровениями Макса. Проблемы же от этого мельче не становятся. И если муж, которого она любила больше жизни, решился на подобный поступок, значит, предел наступил…

— Я не предавал тебя! — тупо возразил Макс и икнул. — Я делал все это лишь из любви к тебе, понимаешь?! Почему я звонил тебе то и дело?! Почему мог среди бела дня бросить все и нестись как угорелый к тебе?! Потому что я боялся за тебя!!! Я ведь так тебя люблю!!! Господи, ну за что мне все это?!

Макс снова зарыдал. Милочка, в душе которой все разрывалось от жалости, скорби и обиды за его столь долгое молчание, положила дрожащую ручку ему на затылок и тихо спросила:

— Можно я задам тебе один вопрос?

— Конечно, любимая, конечно!

— Тварь ли ты дрожащая или человек?! Так, кажется, вопрошал один из героев Достоевского.

— Не знаю, не читал, — озабоченно ответил Макс, но истинный смысл слов все же дошел до него, и он горько продолжил: — А я и сам уже не знаю. Ты не представляешь, что он может сделать с тобой! Это чудовище, а не человек! Мне сегодня шепнули. Не сказали даже, а шепнули, потому как боятся его до смерти. Что за убийством его брата стоит он сам. Что бабки там крутые были замешаны. Игорь, он же общак держал. Очевидно, за несколько лет сумел нащипать вместе с Витюшей кругленькую сумму. Но отойдя в мир иной, наш Игоречек не только счета попрятал, он еще и денежки свои куда-то смог оформить.

— Счета потом отыскались, и нам с тобой это известно, как никому, — задумчиво пробормотала Милочка, постукивая коготками мужа по плечу.

— Да… — пьяно мотнул головой Макс. — А те деньги исчезли. Сколько Виктор их ни искал, что только не предпринимал, все бесполезно. И тогда он решил…

— Что они у меня?!

Голос Ксюши, раздавшийся от двери гостиной, произвел эффект раската грома.

— Ксюха! — одновременно выдохнули супруги и почти так же, слово в слово спросили: — Ты откуда?!

— Оттуда, — она мрачно улыбнулась их ошеломленному виду и попеняла, проходя в комнату и устало опускаясь на диван: — Дверь надо входную запирать, идиоты! Вас мог слышать кто угодно! Так что там, Максуша, было насчет денег? И что, большая сумма?

— Говорят, что-то около двух сотен тысяч, — полинявшим голосом ответил он и, поднявшись с коленей, уселся рядом с ней.

— Зелени?

— Нет, деревянных! — попытался съязвить он, но язык сильно заплетался и получилось не очень убедительно. — Конечно, зелени!

— Не слабо! — присвистнула Ксюша. — А я-то, дура, по клоакам городским скиталась! Хлеба иной раз вдоволь не ела! А оказывается, я — наследница такого состояния! А тебе там не шепнули заодно, куда я их подевала?

— Это ты у Виктора спроси. Он почти уверен, что деньги у тебя.

— Ага. Вот так, значит. — Ксюша вскинула ногу на ногу, обхватила колено руками и через минуту задумчиво произнесла: — Что-то ведь случилось, Макс? Я угадала?

— Ты о чем? — попытался он изобразить недоумение.

— Да ладно тебе. Слышала часть разговора. Случилось что-то, что сподвигло тебя на откровения. Молчал, молчал, а тут, нажравшись как свинья, начал говорить… — Облизнув языком пересохшие от волнения губы, Ксюша тихим голосом обрушила на него вопрос, который словно бормашина высверливал ей мозги: — Вы его убили?!

— Кого? — Мутный взгляд Макса не смог скрыть страха, заплескавшегося на самом дне его глаз. — Кого убили?

— Ах ты, сволочь! — Пружиной подскочив с дивана, она схватила его за грудки и, тряхнув что есть сил, взвизгнула: — Отвечай, мать твою! Вы убили его?! Где он, отвечай?!

— Ксюшенька, — Милочка, доселе молчавшая, решила все же вступиться за мужа, хотя и считала его действия, мягко говоря, не совсем порядочными, — жив твой Николаев. Жив. Кстати, а с чего это ты так о нем печешься? Он же вокруг тебя словно щука круги нарезал…