Дождевик

Недолго думая, я широко расставил ноги, выпрямился, грозно взглянул на раскалённый демонический круг и поднял руки вверх. Подражая мудрым цветам рапса, я начал имитировать их колыхания, вращая руками и телом в стороны неровными, броскими движениями. Вперёд, влево, кругом, вперёд… Ветер засвистел у меня над головой, наполнившись новой силой, а тучи стали чернее сажи. Вокруг ног закружили маленькие лепестки, сорвавшиеся с рапса, чтобы усилить мой танец и показать свою поддержку. Не чувствуя усталости, я продолжал изгонять нашего общего врага. Его свет начал ослабевать, а границы сужаться. Постепенными шагами мы сдвигались всё глубже и глубже, пока от него не остался узкий дымящийся столб. Последний шаг! Демон зашипел, взъерепенился и могу поклясться, если бы я мог слышать демоническую речь, то слышал бы и как он кричал. Ссс-щ-щ-щ! В воздухе затрещало, как трещат ветки в горящей печи, и в одно мгновение от луча света не осталось и следа.

На поле воцарилось спокойствие. Рубашка устало повисла за спиной. Рапс облегчённо склонился к земле и спрятал жёлтые цветы под покровом листьев, а ветер небольшими колебаниями давал понять, что всё ещё находится рядом. Тучи заняли своё место на небе и всё вокруг приобрело более тёмные и сонные тона. Я стоял и смотрел в небо, не веря, что мы так легко одержали победу, словно вот-вот злые силы вновь ударят по нам с ещё большей мощью, непостижимой небесной карой. Но всё оставалось спокойным. И в опровержение моим словам по лицу ударила мягкая дробь. Заморосил дождь и вдалеке за елями блеснули несколько молний. Это определённо означает победу!

Впервые за долгое время я искренне засмеялся и во всю что есть мочи закричал в вышину. Небо ответило мне раскатом грома, бурлящим потоком пролетающим по округе. Я запрыгал от радости и, раскинув руки, забегал кругами по отвоёванной земле. Я скакал, кружился, смеялся и кричал, падал в мокрую траву и вновь бежал. Было чувство, словно капли дождя вместе со мной радовались и танцевали по всему полю. Волшебная битва сменилась волшебным празднованием победы. Около получаса я оставался здесь, любуясь погодой, наслаждаясь невероятной силой погоды. В конце концов я вспомнил, что оставил на лавочке у парадной купленные для Вероники продукты и изо всех оставшихся сил помчал домой, пытаясь не поскользнуться на сырой земле.

Целую неделю шли дожди. В их расписании практически не было перерывов на отдых. Возможно, они хотели таким образом продлить эффект прошедшей битвы. Каждый день я выходил из дома и бежал на то самое поле, где со мной заговорило небо. Я проводил там по несколько часов подряд, приходя то утром, то вечером. В основном я просто сидел, слушал музыку соприкосновения травы и капель, и представлял себе бескрайние дикие дали, места, в которых не бывает людей. Там ревут реки, они поют песни дождю о том, как некогда пустые русла наполнились жизнью. Там господствует ветер, он устанавливает порядок и следит за всем, что происходит в его землях. Там спят горы, они хранят покой и оберегают своими спинами безмятежные долины. Там каждый день льёт дождь и идёт град. Тучи прячут эту святыню от злых глаз и вовек ни одна нечестивая душа не проникнет сюда. Как бы я хотел там побывать. Я точно знаю, это место существует.

И вот снова я здесь. Моя рубашка промокла насквозь. Белые джинсы уже слабо намекают на то, что когда-то они были белыми. Сейчас они все в чёрно-коричневой земле и грязи, местами зелёные с прилипшими травинками. Рубашке, впрочем, тоже досталось немало. Несмотря на мою любовь к белому, я не волнуюсь из-за этой грязи. Одежду можно отстирать, а проведённое время уже не наверстать. К вечеру я вернулся домой. С порога снял грязную, мокрую одежду и отнёс в стирку. На удивление, в квартире было довольно тихо. Лишь один еле заметный звук доносился с гостиной. Я медленно подошёл к приоткрытой двери и выглянул. На диване сидела Вероника в объятиях мужа. Она тихо плакала и шмыгала носом. В её руке лежал промокший от слёз платок, а рядом на диване телефон с открытой перепиской. Я сразу понял, что случилось.

– Фил, – приподнялась тётя, заметив моё появление. – Бабушка… она умерла…