Дождевик

Дверь медленно открылась. Анастасия аккуратными шагами вошла в дом. Свет горел необычно ярко, как будто со всех лампочек оттёрли многолетний слой пыли, а то и вовсе заменили на новые. Дом уже не скрипел и не жил своей старческой жизнью. Тишина оплела каждую комнату густой паутиной, не позволяя всяким звукам нарушить её покой. Следы ног шли дальше вглубь коридора, оставляя на протёртом полу клубни земли и грязь. Что-то внутри женщины истошно кричало, что нужно уйти, убираться отсюда, бежать как можно скорее сломя голову! Что-то не так с этим домом… Но она уже внутри, отступать некуда. Неужели она испугалась своих фантазий и старой маминой лачуги? Тем более она видела сына и должна понять, почему он не с тётей и как здесь оказался. Пройдя мимо кухни, Анастасия вновь шёпотом позвала:

– Фил!

Ответа не было. Остывший чай так и стоял на том месте, где его бросили. Фоторамки, лишённые счастливых лиц, угрюмо пустовали на стенах и деревянных полках, ещё больше лишая это место жизни. Холодильник неожиданно загремел и первым нарушил тишину. Рядом на столе стояли хрустальные стаканы и от сильных вибраций застучали друг об друга. Старая лампочка застрекотала и моргнула пару раз.

– Фил! Эрик…

На этот раз были названы два имени. Настя чувствовала, что нечто невидимое и неизбежное нависло над ней как зверь, который затаившись, ожидает свою добычу, а когда та подойдёт достаточно близко, то набросится на неё, разорвёт её плоть и мягкие ткани, раздробит кости и сожрёт поджелудочную. Тем не менее ноги сами шли вперёд. В мышцах нет страха и эмоций, они могут делать что-то без раздумий. А для раздумий создан мозг, это его задача. Но видимо сейчас мозг отчаянной матери отдал всё в руки своего брата – спинного мозга, а тот, рассылая по всему телу бесстрашные импульсы, говорит, что надо идти вперёд. Ну что ж, так тому и быть.

Кухня и кладовка миновали. Следы привели к перекрестию. Слева коридор вёл к санузлу и подвалу, справа был второй вход на кухню, а впереди по правую и по левую стороны две комнаты, а если точнее, зал и спальня. Стены здесь держали на себе всякие разные картины. На некоторых были изображены животные и пейзажи, а на иных разные портреты с хмурыми и, возможно, недовольными жизнью людьми. Всё-таки какой была жизнь в их время? Войны, рабство, инфекции и всё прочее… Не удивительно, что Мона Лиза не особо горела желанием позировать Леонардо. Просто села, как позируют дети, когда родители пытаются их сфотографировать на память и думала о том, как бы поскорее это закончилось.

«Лео, давай только не долго, мне ребёнка ещё кормить, на вечеринку к друзьям-купцам сходить и помолиться от заражения оспой…»

Пожалуй, никогда не было лучше или хуже. В любое время свои проблемы и трудности. Итак, Настя остановилась на перемычке, прислушалась. Было всё также тихо, без изменений, не считая гудящего холодильника и посуды. Она решила проверить ванную и туалет, и уже повернула налево, как вдруг сверху, с чердака раздался лёгкий топот, а затем в потолке между комнатами поднялся люк, и выдвижная лестница медленно опустилась на пол. Капли пота выступили на лбу. Комок паники сдавил лёгкие и подкатил к горлу едва не вызвав рвоту. Красивые каштановые волосы взмокли и словно выцвели от напряжения и страха. Анастасия вновь позвала сына, но ответа так и не получила. Собравшись с духом и отбросив надуманные сознанием страшные мысли, она подошла к лестнице и осторожно поднялась, пытаясь не соскользнуть с узких ступенек. Половина головы медленно выглянула из люка, осматривая чердак. Здесь очень темно. По периметру и по углам лежал разный хлам и старые вещи. Ближе к люку – книги, музыкальные пластинки, тряпки, несколько табуретов; в самой дальней части – разбитое с внутренней стороны окно, вешалка с пальто, деревянный комод и множество другой мелочи; а также в центре старый матрас у стены.

Шаг. Ещё шаг. Аккуратно. Настя забралась наверх, минуя оставшиеся ступени. Воздух здесь был спёртый, носил в себе запах сырости и плесени. Аккуратными шагами она шла вперёд. Половицы отчаянно скрипели под небольшим весом. Многослойный покров из пыли подскакивал и взлетал вверх от каждого движения, щекоча нос и обкладывая горло. Казалось, словно тёмные углы с каждой секундой становились больше и глубже, и что из каждого из них на тебя смотрит какое-то маленькое существо, которое вот-вот превратится во что-то страшное и жестокое. И всё же ничего страшного не происходило. Однако, где же Филипп? Кто-то ведь топал здесь наверху и спустил лестницу. Не может же это быть одной огромной галлюцинацией? Или это просто странный сон, возникший на фоне травмирующих событий?

– А-а-а-а, фу-у-у?!