Дождь прольется вдруг и другие рассказы

Картина прямо перед ним изображала обнаженную женщину, расчесывающую волосы на берегу пруда, и троих стариков, наблюдавших за ней из-за каких-то кустов. У мужчин были длинные бороды и одежды, а выражение лица такое, как будто они только что увидели неподалеку взрыв бомбы, направляемой лазером. У женщины призрачная, серебристая ткань маскировала пространство между ног, а одну грудь прикрывали блестящие волосы. Она была прекрасна. Ее зеленые глаза светились так же ярко, как эктоплазма в «Охотниках за привидениями». Ее вторая грудь, оставшаяся обнаженной, была так же реальна, как его вожделение. Эту картину он запомнит до самой смерти.

Настало время закрываться, и экскурсовод попросил Скотта и Кристин освободить помещение. К счастью, услышав чужой голос, Кристин проснулась. Отдохнув, она явно чувствовала себя гораздо лучше. Вместе они покинули здание галереи. Теперь уже Скотт ковылял, отставая от сестры. Было шесть часов. Еще два часа назад им следовало быть дома, а им еще добираться.

— Как ты? — спросил Скотт, когда они стояли на автобусной остановке.

— Жива буду, — ответила сестра.

Солнце садилось, и заметно холодало. Обхватив себя руками, Кристин потерла ладони о белый ворс своего свитера. Скотт застегнул куртку. Поддувавший снизу ветер был просто спасением. В паху у него все было распарено и натерто. Единственное, о чем он сейчас мечтал, это прийти домой, раздеться, натянуть пижаму и лечь в кровать. Его сестра мечтала о том же, но он этого не знал.

— Скотт, — она снова взяла его за руку и заплакала. — Спасибо, малыш.

— Да ладно, чего там… старушка, — отмахнулся он, усталый и растроганный.

Стемнело, и сильно припозднившийся или, наоборот, опередивший свое расписание автобус пришел, чтобы отвезти их домой. Еще издалека они увидели, что в доме во всех окнах горит свет, наверное, специально для того, чтобы не так чувствовалось, что дома кого-то не хватает.

И вот они переступили порог дома. Мать была вне себя от ярости, по дому рикошетили женские вопли. Скотт слушал их, остановившись на лестнице на полпути наверх.

Только не бей ее,мысленно твердил он. На ней же семейное проклятье,то, чего ты сама так боишься.

В конце концов голос дочери взял верх над голосом матери.

—  Да позвониты ей! — снова и снова кричала Кристин. — Почему ты просто не позвонишьей?

Постепенно мать утихомирилась ровно настолько, чтобы позвонить миссис Фуллер. Набираемые цифры тихо отзывались наверху, в пустой комнате Кристин, в отводной трубке, этом коварном устройстве, дополнительном источнике вечных семейных скандалов. Скотт на цыпочках пробрался туда, снял трубку и услышал, как одна мать заверяет другую, что Кристин и ее брат действительно были в картинной галерее. Сколько они пробыли? Ну, не один час. Удивительно, такие молодые! Приятно знать, что не все они болтаются по улицам, смотрят пошлые американские фильмы и попадают в неприятности в дурной компании.

Скотт услышал щелчок, это мама повесила трубку внизу. Дом затих. Теперь все будет в порядке. Скотт пошел в свою комнату и там, за закрытой дверью, наконец вытащил из штанов мятый, мокрый и рваный журнал. Это были «Пышногрудые красотки». Он открыл его, пролистал. Там хватало волос на лобке, бледно-розовых промежностей, женщин, поддерживающих свою грудь руками, — всего того, что его так занимало. Но сегодня он слишком устал, его так переполняли чувства, в которых он не мог разобраться, к тому же, не все они были егочувства. Завтра, завтра он хорошенько рассмотрит этих женщин, он выберет ту, у кого тело как раз такое, как надо, и покажет им, чего он стоит. Сегодня он просто не готов.

Он залез в ванну и вымыл все свое тело старательно, с любовью, время от времени изображая подводную лодку, когда густая ароматная пена смыкалась над ним. Затем он вытер нежную сморщившуюся кожу в паху самым мягким полотенцем, какое смог найти, и присыпал тальком, после чего лег в постель и смотрел, как ракеты «Тандерберд» 1 и 3 кружат под потолком в лунном свете. Журнал был спрятан под кроватью — маленькая бомба с часовым механизмом.

— Спокойной ночи, Скотти, — шепнула Кристин через дверь несколько минут спустя, но он ее уже не слышал, он был далеко, в мире эротических грез.

Нина и ее рука (пер. И. Кормильцев)

В последнюю ночь, которую Нина и ее рука провели вместе, рука беспокойно двигалась под подушкой, словно пыталась дотянуться и погладить Нину по лицу. С недавних пор Нина спала как убитая, не шевельнувшись ни разу с момента, когда гас свет, и до самого звонка будильника, поэтому рука привыкла проводить время в неподвижности, скрючившись в тесном пространстве под теплым комком полиэстера. Нина отрывала голову от подушки, и тогда рука выползала на свет — маленький, изящный пучок бледно-розовых пальчиков.