Дождь поющего огня (СИ)

Артемий ощущал себя дезертиром войны с самим собой. Таяла его сила и видел он уже далеко - далеко впереди тот день, когда не останется в его сердце ничего, кроме страсти к близкому человеку и безразличья к судьбам остальных. И ему становилось страшно.

Наверное он что - то напутал.

.........................................................................................................

Что имеет большую цену, оконченное или грядущее? То чего ещё нет, или то, что утеряно безвозвратно?

Что ценнее для нас, товар, покупаемый нами, или богатство, которое мы растрачиваем в обмен на этот товар?

Что слаще для нас, тихая грусть по прошлому или восторг мечты перед будущем?

Где оно настоящее?

Видим ли мы эту неуловимую грань между мечтой и памятью?

Каждый день, уносимый временем за наши спины, более наполнен жизнью, чем день грядущий. Ибо каждый новый день дарит нам немного смерти.

Ибо жизнь - это и есть то богатство, которое мы тратим на смерть.

...................................................................................................

Безвременье кончается тогда, когда человек начинает пугаться будущего.

.....................................................................................................

Какая чудная ночь позади, - сказала Лирри, открывая окно. - Дождик, подойди сюда.

Артемий приблизился к окну и обнял принцессу.

- Смотри, рассвета ещё нет, а он уже в небе - Лирри указала пальцем на крохотную точку в светлеющей прохладе утра. - Берегитесь мелкие зверушки, ястреб на охоте. Только на охоте ли. Как бы рано не подошла я к окну, ястреб успевает взлетать раньше. Даже если не буду спать всю ночь, едва появится свет, он уже будет парить на своих крыльях.

- Наверное, он также влюбился в тебя, как и я, - улыбнулся Артемий.

- Нет, это ты влюбился и оказался рядом, а он всегда в вдалеке. Я даже никогда не видела его оперения.

Глаза её засияли.

- Наверное, он очень гордый, этот ястреб, - сказала она и поцеловала Артемия. - Ты когда-нибудь верил, Дождик, что мы встретимся. Так странно и так прекрасно.

-Я только этого и ждал, моя принцесса, с самого моего рождения, - соврал он.

- С самого - самого.

- С самого - пресамого.

Артемий поднял своими сильными руками принцессу и закружился по комнате в диковинном вальсе. Ночной соловей сел на подоконник и запел, аккомпонируя песни, звонкой весёлой, как горный поток. Тихо слушало чарующий голос Артемия молчаливое утро. Оно ведало его тайну.

- Тише, лесной певец, - вздыхала Лирри, - ты разбудишь весь замок, до рассвета ещё целый час и все спят, кроме двух влюблённых безумцев.

- Тогда вздремни и ты. - Артемий опустил принцессу на постель. - Ещё целый час. Я спою тебе мысленно и явлюсь во сне.

Лирри закрыла глаза и тут - же заснула.

До рассвета всего один час.

Артемий перемахнул через подоконник и спрыгнул.

Соловей вспорхнул и заверещал.

Лирри заметалась во сне.

До рассвета ещё один час.

Часовой у ворот спал спокойно. Словно тень мимо него проскользнул Артемий.

До рассвета ещё целый час.

Стволы могучих дубов сомкнулись за спиной странника, закрывая дремлющий замок.

Артемий шёл всё дальше и дальше в лесную чащу, спотыкался о торчащие корни, обрывая одежду о колючие кусты.

Словно бегущий вор.

Солнце показало край своего багрового лица из-за дальних холмов. Его лучи разлетелись по миру. Но, вдруг, на едва уловимое мгновение светило остановило своё движение.

Оно увидело слёзы на лице уходящего странника.

III. Эхо и пепел.

Однажды встретились ему на мосту оборванные люди с блаженными взглядами. Многие знания светились в головах их, слабыми руками опирались они на посохи, языки их говорили о сути.

Глянул на них Артемий, увидел в каждом самого себя, и изумился жалкости собственного пути.

Однако собрался он с силами и окликнул людей.

- Добрый день вам сеятели и землепашцы.

И люди усмехнулись ему в глаза.

- Не сеятели мы, а скитальцы, не землю мы вспахиваем, а лишь разыскиваем истину сути.

- Что же тогда истина, как не взращённое доброй трудолюбивой рукой дерево, или жирный колос? Или вы ищете дикую истину, рождённую волчицей и рыскающую в тёмных лесах забвения? Тогда охотники ли вы? - Спросил Артемий.

- Да, мы охотники, - кричали люди, - и ещё воины, ибо мы посвящаем свои жизни битве с дикой правдой, и ещё мы лесорубы, ибо мы вырубаем леса забвения.

Артемий нахмурил брови и вновь спросил их:

- Если вы охотники, то в скитаниях своих, не едите ли вы краденый хлеб? Не воры ли вы? Не попрошайки ли? Если вы воины и жизни ваши так жалки, что не грех бросить их на арену собственной лени, и сгинуть, будучи растерзанными стальными зубами собственной дикости, то почему ставите вы на кон, то, что для вас менее дорого? Ставьте же тогда свои смерти, они более ценны.

Если вы лесорубы в лесах забвения, то где топоры ваши, или зубы, чтобы перегрызть, хотя бы слабые стволы деревьев?

Молчали люди, и веки их подрагивали.

- Убирайтесь с моего пути беззубые болтуны, - кричал им Артемий. - Ступайте к своей трусости перед непомерным трудом радости.

Тогда скитальцы склонили головы и спросили: