Дождь не вечен

«Делай что захочешь, все что меня сегодня не убьет, сделает меня сильнее. Страха больше нет. Я больше не боюсь. Хуже уже ничего не произойдет, а умирать я пока не готова. Не знаю как, но рано или поздно, я отомщу тебе. Я клянусь, я отомщу», и она ушла в себя окончательно, механически исполняя его прихоть.

— Вот так уже лучше, — удовлетворенно пропел обволакивающий баритон. Он засунул ей в рот большой палец, гладя язык, затем размазал струйку показавшейся в уголке рта крови по ее губам, растирая, наслаждаясь своим триумфом, и резко протолкнул свой огромный подрагивающий орган внутрь, насаживая на себя ее голову, не давая отстраниться, все глубже и глубже, перекрывая поток воздуха в горле и вызывая рвотный спазм.

— А теперь глотай, малышка, ну же, глотай — и Катя почувствовала, как липкий терпкий сгусток обволакивает гортань, стекая внутрь, представляя себе, что все это происходит не с ней, не так, и новый поток слез начал заливать щеки.

Он встал, наклоняясь над ней.

— Вставай, детка, — но Катя сидела, продолжая беззвучно плакать, остекленевшим взглядом уткнувшись куда-то в стену — ну что ты, тебе же не хватало белка. Видишь, чтобы его получить, тебе не нужно тащить в рот всякую гадость. Этот рот только для меня. Я вижу, ты усвоила урок, поднимайся.

Он погладил ее по голове, словно кошку, продолжая мягко, уговаривающе, будто успокаивать:

— А завтра мы с тобой проснемся и поедем навестить твоих маму и папу, ты ведь соскучилась. А потом поедем на дачу, тебе достаточно Москвы, пора на природу, иначе так и будешь падать в обмороки. А потом полетим в Индию, там столько фруктов, цветов, сладостей, тебе понравится. Мы устроим, наконец, настоящий медовый месяц, да? — продолжал он гладить ее по макушке, — А потом в Корею, я познакомлю тебя с друзьями. Хотя, у меня идея! А давай сделаем тебе пластику, уберем этот шрам на лбу, да? А можем еще что-то подкорректировать, если ты хочешь. Губы я тебе трогать запрещаю, они слишком хороши, чтобы их править, но остальное, все что захочешь, моя своенравная малышка.

Глава 32

Кажется, этой ночью не спал никто.

Влад чувствовал себя самым бодрым человеком на свете, ни на секунду не упуская ни подъезд, ни черный ход высотки на Котельнической из виду. Консьержка без вопросов подписала бумаги. Все запросы и рапорты бились ровно по тем датам и времени, что просчитала Света, а от отца еще утром пришло сообщение: «Все сделано. Удачи тебе, сынок. Мы с мамой ждем вас дома». Его оперативники давно сидели на кладбище, окружив условное место у двух ничейных могил. И только Вельда с Катей все не было. Это нервировало, но радость от скорой встречи будоражила и окрыляла, вытесняя тревогу. Время подходило к обеду и вдруг, Влад увидел, как центральному подъезду, волоча в руках пузатый пакет, просеменила Люба.

Парень напрягся, понимая, что своего поста он бросить не может, на корню подрывая всю операцию, которую так сложно было спланировать и организовать с такой спонтанной невероятной скоростью. Скажи кто Вихрову, что возможно сделать подобное за 3 дня год назад, он бы ни за что не поверил и сам бы смеялся до колик, потешаясь над говорившим. Государственный аппарат не ездил на таких скоростях, и то, что сегодня он находился здесь, было сродни чуду. Чуду скорости для настоящего гонщика, почти нагнавшего свою удачу.

Люба путала все карты. Он притаился, ожидая, что будет дальше. Через десять минут, крупный охранник, подгоняемый старушкой-цербером, старательно пытался вытолкать сопротивляющуюся Любовь из резных стеклянных дверей центрального холла на улицу.

— Клавдия Васильевна, но ведь Катя тоже здесь живет, не только Алексей, почему мне нельзя пройти? Я не прошу ключ от их квартиры, я прошу передать ей пакет! — верещала на весь двор медсестра. Бабка, недовольно сложив руки на груди, встала, перегораживая своим тучным телом проход.

— Я все сказала, Любаша, у меня четкие указания, не пускать тебя на порог, — строго отчеканила она, проходясь цепким взглядом по двору, в поисках подозрительных прохожих, теоретически покушавшихся на ее логово без спроса.

— Тогда я тут сяду, и буду сидеть, и отгонять вам туристов ваших, ясно? С улицы вы меня выгнать не можете, а рано или поздно она все равно выйдет. — Люба демонстративно бросила пакет перед входом метрах в десяти и уселась сверху, зеркально консьержке сложив руки бантом на груди.

— Ну и сиди, дождя на тебя нет! — прикрикнула на нее Клавдия, бросая охраннику, — Последи тут за ней, если что зови, будем ГБР вызывать на нее, — и удалилась восвояси.