Дождь не вечен

За болтовнёй с Любой день пролетел незаметно. Катя довольно прихлебывала куриный бульон, когда заметила, как за окном медленно начали сгущаться сумерки. Закат сегодня был чудесным: перистые облака рассекали последние золотые, уходящие в оранжевый солнечные лучи. Теперь, когда мысли перестали путаться, она оценила вид. Москва была как на ладони, маня, начинавшей пестреть осенними красками, зеленью бульваров. Девушка распахнула окно, глотая сухой, пахнущий листвой воздух.

— А вот это одобряю! — откуда не возьмись, пропела Люба, — от этих кондиционеров одни простуды. Но тебе все равно надо гулять.

— Михаил Леше тоже так сказал, но ему некогда пока. Вроде сказал, на дачу поедем, — отрешенно проговорила Катя, продолжая вглядываться в горизонт за окном.

— Дача — это хорошо, и воздух посвежее, чем тут-то, в центре. Но ты имей в виду, никаких там шашлычок под коньячок, тебе пока ни жирное, ни жаренное, ни алкоголь..

— Поня-ла-а-а, — перебила Любину речь девушка, — А ты уже собираешься?

Наконец обернувшись, Катя поняла, что Люба упаковывает платье в пакет, аккуратно запихивая получившийся куль в сумку.

— Ага, завтра приду, Леша смс прислал, что будет через полчаса. Хамоватый он все таки у тебя, Катюх, знаешь что написал? — Люба нагнулась, спешно, не выпуская сумку из рук, запихивая ноги в обувь и пытаясь одной рукой закрыть явно заедающий замок на правом сапоге. — Написал: «На сегодня свободна. Завтра строго к 13.00», как будто я раба ему какая-то!

Катя испытала приступ испанского стыда, когда ты вроде бы ничего не сделала, сделал кто-то другой, но стыдно тебе. Ответить было нечего, и она просто развела руками. Любу это совершенно не волновало, она на ходу накинула на плечи легкую куртку и начала открывать дверь.

— Все, я побежала, а то на электричку опоздаю, а следующую ждать — уснешь на вокзале! До завтра!

Катя улыбнулась. Дверь захлопнулась и в комнате сразу повисла гнетущая тишины. Кате снова стало неуютно, и она побрела к себе в комнату, почти с разбегу плюхнувшись на спину поперек кровати. Над головой был тошнотворно-белый, кажется беленый по-старинке, а не натяжной, потолок.

«Скоро приедет Леша», на стене тикали часы, звук бесил, и Катя снова поймала шальную мысль о том, что хочется курить. Она резко села, потянувшись в сторону тумбочки. Два нижних ящика оказались пусты. Катя разочаровано прикусила губу. «А чего я ожидала? Что 3 года дожидаясь, пока я выйду из комы, Леша будет хранить мои запасы курева? Он мясо запрещает, сигареты мои выкинул по-любому первыми», размышляла девушка, дергая последний верхний ящик тумбы. Шорох подтвердил, ящик не пустовал. Катя выгребла содержимое на свет, внимательно рассматривая. Разномастные початые и новые блистеры с лекарствами. Названия были не знакомы, а коробок с инструкциями в ящике не нашлось. Некоторые таблетки без опознавательных знаков насыпью находились то тут, то там на дне отделения. Катя решила обязательно спросить завтра Любу о том, что это за лекарства и отчего они, захлопывая ящик как есть. Она снова окинула взглядом циферблат, прошло не больше пяти минут. Она ненавидела ждать, ожидание тревожило, последний раз, когда она так ждала с работы мужчину, она попрощалась с памятью.

«Тетрадь!», девушка потянулась в другую сторону кровати, доставая из под матраса в изножье свой клад. Комната тонула в полутени, света для чтения было маловато и Катя решительно двинулась в центральную комнату, кабинет и гостиную в одном лице. Плюхнувшись в излюбленное кресло у камина, она внимательно осмотрела обложку:

«Что это? Не новая», на обложке сбоку были видны следы от лака для ногтей. Катя его помнила, редкий цвет, хамелеон, она выстояла длиннющую очередь за ним и опоздала тогда на лекцию, весьма чревато для своей зачетки.

«Кажется, рядом с этим я красила ногти…хмм…тогда, видимо, это что-то личное…дневник?» Катя никогда не красила ногти на людях, это было для нее дурным тоном. Она считала, что наводить макияж, ходить в туалет, брить ноги, стирать трусы и красить ногти женщина может только в одиночестве. Девушка с упоением открыла первую страницу. Мятые листы были пронумерованы. Глаза начали бегать по строкам.

«стр.1

Я начинаю дневник, как девчонка, что за бредовая затея… Все от безделья, здесь в больнице нечем заняться», дальше на листке был каракуль-цветок, похожий на мандолу, что явно говорило о том, что Кате при написании было очень скучно. Она всегда начинала рисовать от скуки. Через полстраницы текст снова начинался.

«10 июля.