Дождь как повод

У меня были, какие-то дальние родственники в этом городе, но связь с ним была давно потеряна, а восстанавливать я не видел смысла. Не потому, что чурался, а не было ничего общего. Я и маленьким их знал плохо. Поэтому зачем восстанавливать эти связи, когда все ушло и не принесет никакого удовольствия общение. Что это даст в жизни. Поэтому я решил остановиться в гостинице. Я не знал, сколько пробуду, да и привести себя в порядок, смыть дорожную пыль, побриться было необходимо.

На стоянке такси было несколько машин, и я выбрал изо всех мужчину, лет пятидесяти. Он показался мне более выдержанным, не суетливым. Было в его лице спокойствие, уверенность, опыт жизни.

– Отвезите меня в приличную гостиницу, – обратился я к нему.

– Приличная есть здесь рядом, метрах в пятистах.

– Мне не хочется жить рядом с вокзалом. Есть ли небольшие гостиницы, но не окраине, но и не в самом центре. Такие тихие, домашние.

– Поехали. Найдем.

Сев на заднее сиденье и положив сумку рядом, я не стал задавать лишних вопросов. Мы ехали по знакомым улицам, которые изменили свой облик. Больше магазинов, рекламных щитов, вывесок. Минут через двадцать, мы заехали в небольшую улочку, и машина остановилась перед красивым входом.

– Вот. Тихое спокойное место, – пояснил мне водитель, глядя на меня в зеркало заднего вида. За время пути, он не сделал ни одной попытки завести разговор. Он, молча, делал свое дело. Его немногословность мне понравилась:

– Скажите, а вы хорошо знаете город?

– Я здесь родился.

– Родиться и знать не одно и тоже.

– Это верно, – он повернулся ко мне.

– Я хочу вам предложить поездить сегодня со мной, – ответил я на его молчаливый вопрос, – сейчас восемь. Подъезжайте за мной часов в десять? А дальше я буду ездить, где-то бывать. Сколько это займет времени, я не знаю.

– Вы не чужой в этом городе, – констатировал он.

– Теперь чужой. Я давно отсюда уехал. Так как?

– Хорошо.

– А вас как зовут?

– Степан Николаевич.

– Я жду вас здесь к десяти.

Я рассчитался с ним за поездку и вошел в холл гостиницы. За стойкой сидела молодая девушка. Когда она услышала звук открывающейся двери, встала и улыбнулась:

– Доброе утро.

– Доброе, – ответил я и, увидев прикрепленный к блузке бейджик, добавил, – я бы хотел остановиться у вас Таня.

– Да, конечно. Какой номер вы хотите?

– Лучший. Я не знаю сколько пробуду, но пока на сутки, а там увидим.

После заполнения бланка, она проводила меня на второй этаж. Номер был уютный, двухкомнатный.

– Скажите, а где я могу позавтракать?

– Из холла дверь в кафе. В него есть вход и с улицы. Оно уже работает.

– Спасибо.

Она вышла, а я, бросив сумку на кресло, стал доставать вещи. Приведя себя в порядок, побрившись, я вышел из номера. Сдав ключи, прошел в кафе.

Я заказал оладьи со сметаной, сок и кофе. Пока завтракал, планировал день. Я уже пил кофе, когда взглянул на часы. Они показывали без четверти десять. Пора. Оплатив счет, я вышел на улицу и увидел, что Степан Николаевич уже стоит, прислонившись к машине.

– Поехали?

– Поехали, – ответил он.

Уже в машине я уточнил маршрут: – на городское кладбище.

Степан Николаевич, кивнул головой и мы отъехали от гостиницы.

Он остановился у ворот кладбища и спросил:

– Кто у вас здесь? Извините за не скромный вопрос.

– К бабушке. Я слишком задолжал, – и вышел из машины.

Войдя в ворота, я направился вглубь, рассчитывая на свою память, что она не подведет. Еще у входа я купил цветы, купил живые, а не искусственные. Могилу нашел быстро. К моему удивлению, она была ухоженная, а не заброшенная, как я думал. Видимо, кто-то из моих дальних родственников, которых я не помню, не бросают ее во времени.

Мне не было стыдно, за мое равнодушие, мне было больно. Больно за свое отношение. Да, я жил в другом городе, но это не оправдание, что за столько лет не появлялся здесь.

Я положил цветы на могилу, сел на скамейку и с грустью, с чувством вины посмотрел на фотографию на памятнике. Я помнил ее, помнил ее старые сухие руки. Помнил прикосновения ее пальцев к голове, когда она гладила меня. Она была удивительно доброй, хотя жизнь ее не баловала. Рано овдовев, она много пережила, но это не обозлило ее. Видимо было что-то такое, что доброта, умение понимать помогали выжить. Это мы сейчас больше сместились в мир материального, а тогда в цене был мир духовного. Не все можно измерить благами.

С фотографии на меня смотрели ее добрые глаза, без укоризны, с лаской, словно хотели сказать, что я не осуждаю тебя внучек, такая у тебя жизнь. Спасибо, что вспомнил. Память об усопших это дело личное, но в основном, к пониманию, что это необходимо не умершим, а живым, приходим с возрастом, когда уже появляется опыт и возможность оглянуться назад.

Я попросил прощения у нее, что вот такой у нее внук, но что я ее помню, помню, какая ты была ко мне. Я мог прийти к тебе в любое время, и у тебя всегда находилось для меня доброе слово. А тебе от меня ничего и не надо было, кроме внимания, что ты у меня есть.

Я просидел с полчаса. Выходя, зашел контору и попросил присматривать за могилой. Заплатил за уход и вышел с территории.