Дождь

— И так тоже, — закрыв глаза, тетя откинулась назад, показывая всем своим видом, что не расположена к разговорам.

— Дядя Олег, а вы так можете? — заметив, что я не занят и не сплю, он продемонстрировал страницу, на которой крупным планом была изображена руна «защиты» в руке какого-то перекачанного чувака в плаще.

— Мгм, а кто это? — справившись с перехватившим непонятно откуда взявшимся в горле спазмом, я выдавил из себя ответ.

Проявленный мной интерес к героям комикса, подтолкнул детскую непосредственность к тому, чтобы мальчик принялся пересказывать сюжет, параллельно демонстрируя мне красочные страницы с картинками. Я внимательно слушал объяснения Вани о том, кто бегал, почему сражался, зачем помогал и так далее. Сюжет оказался сумбурным, не имея определенности в том, кто же злодей, а кто герой.

С каждой страницей, переворачиваемой мальчиком, я все больше и больше охреневал. Несмотря на тыкающий в картинки детский пальчик, я успевал рассмотреть и запомнить все, что было изображено неизвестным художником. Кто-то, отчетливо понимая, что он рисует, открыто изобразил руны, которые я с таким трудом смог изучить, постоянно рискуя собственной шкурой.

Наиболее интересными были для меня картинки, на которых встречались изображения еще не известных мне символов. Приходилось притормаживать бегло болтающего пацана, начиная задавать окружные вопросы. Попытки выяснить, что делает изображенный герой и чем это для окружающих это грозит, позволяли мне в той или иной мере оценить достигаемый эффект от данной руны.

К сожалению, больше половины символов были изображены частично, прорисованные на половину или даже на четверть, они не давали полной уверенности в том, как выглядят на самом деле данная руна. В дополнении к этому, изображение было плоским, тогда как напитываемые праной конструкции в реальности были объемными.

— Ваня, не приставай к дяде Олегу, — уставшая от звука детского звонкого голоса, тетя решила прекратить наше общение.

Мои слова о том, что «ничего страшного», были проигнорированы. Показавшиеся в начале прохода стюардессы с тележками еды и напитков, переключили внимание мальчика на предстоящий обед. Закрыв глаза, я постарался не выдать обуревающих меня чувств. Комикс удалось просмотреть лишь на половину, оставшееся не изученными картинки манили с неудержимой силой. Мысли скакали с одного на другое, интеллектуальное возбуждение подбрасывало идеи, одна безумней другой.

«— А почему я решил, что автор понимает, что он рисует? — задал я себе вопрос, вернувшись в своих размышлениях к создателю комикса: — вполне может быть, что он вообще ничего понимает!»

Принятая за константу мысль о том, что все Альфы мечтали стать сильнее или красивее, была навязана наиболее очевидными изменениями во внешности у подавляющего большинства одаренных. Но если следовать моей-же логике, то каждый получил лишь то, что очень хотел.

Еще до того как мир изменился, столицы всех стран наполняли приезжие люди, мечтающие стать популярными и известными личностями. Кто-то рвался в кино, кто-то в эстрадные артисты, ложась добровольно как под нож хирурга-косметолога, так и под веяния современной индустрии развлечений.

Резонным являлось предположение, что среди людей мог оказаться индивид, который желал настолько сильно создать популярный комикс, что его желание исполнилось в столь причудливой форме. Создавая свое творение, автор рисовал картинки, в которых видящие прану Альфы без труда узнали руны.

Тираж выпускаемого комикса имел смешные сто экземпляров. Оттиск цифры на задней обложке и общая потрепанность журнала, наглядно доказывали, что данная полиграфия выпускается для очень ограниченного количества родов. Передаваемый только среди своих, комикс с развлекательной историей являлся по сути своей источником информации, для тех кто понимал, что это такое на самом деле.

— Боярыня Пожарская, — густой мужской баритон вывел меня из задумчивости: — не ожидал вас встретить в столь отдаленных для столицы местах.

Один из пассажиров, породистый мужик, остановился в проходе, не дойдя до наших кресел пары шагов. Учтивый кивок, сопровождавший его приветствие, говорил о взыгравших в крови благородных корнях. Обратив внимание на использованное обращение, для себя я отметил, что среди родов оказывается уже имеются не только простые, но и боярские.

— Меньше чем в полчаса прибудем к столице, уважаемый Павел Савельич, — заметно оживившись от встречи со знакомым из своего круга, ответила «тётя Света»: — и что это так официально, можно подумать, что не выпивали со мной на брудершафт!?

Завязавшийся великосветский треп позволил узнать, что мальчик Ваня никакой родней для женщины не является. За перспективным одаренным боярыня была вынуждена съездить сама в периферийный городишко, чтобы быть уверенной, что сможет ввести его в род, когда придет свое время.

«— Совсем одичали», — теряя интерес к падению чужой морали, я вернулся к размышлениям о комиксе.

Со слов мальчика выходило, что журнал многосерийный, Ваня то и дело ссылался на сюжеты, которых не было среди глянцевых картинок.