Дождь

То, как заканчивалось большинство событий на моем жизненном пути в последнее время, начинало давить на привитое социумом воспитание. Вынужденный заботиться о себе, я постоянно приносил смерть окружающим меня людям. Поступать по другому никак не получалось, а идеальная память не радовала воспоминаниями об оставленных за спиной трупах.

Вариант с посещением рюмочной и последующем приведением себя в состояние «нестояния» получил очередное повышение в приоритетах у моих действий. Единственное, что следовало перед этим сделать, так это покинуть район сортировочной. Туго набитый денежными купюрами пакет, обещал помочь и расслабиться и забыться на какое-то время. До сих пор безымянному для меня городу отводилась роль релаксанта для моей издергавшейся души.

* * *

— Ти хто? — с трудом выговорив через пересушенное горло столь простую фразу, я испытал двоякое чувство.

Во первых, наполненное тусклым светом помещение мне ничего не напоминало, во вторых, сутулая и тонкая фигура старой женщины, мне так же была не знакома. Двигавшаяся по проходам между стоящими близко друг к другу кроватями, она остановилась у моего изголовья, поправив край одеяла и подушку.

— Сестра Марта, — ответили мне и на попытку привстать с лежанки, удержали сухонькой рукой: — лежи, сейчас принесу воды.

Высокий потолок казался не таким уж и высоким, так как размеры комнаты, в которой я находился, впечатляли. В длину никак не меньше двадцати метров, и в ширину около десяти. Сводчатые перекрытия намекали, что это дореволюционная постройка, да и глубина оконных проемов позволяла оценить очень толстые стены. Глиняная кружка появилась в зоне моей видимости, подсунутая под затылок рука помогла приподнять голову и сделать несколько глотков.

— Кде а? — стоило влаге смочить мои губы, как я почувствовал себя не в пример лучше.

— Отдыхай, — неудосужив ответом, сестра отошла от моей кровати.

Помещение наполняли стоны и хрипы, в воздухе стоял тяжелый запах немытых и больных тел. Лекарствами почти не пахло, лишь в дальнем углу угадывались флюиды хлорки и ладана.

«— Сходил пивка попить», — вместе с пробуждением в голову начали поступать обрывки воспоминаний.

Покинув сортировочную и пройдя пару кварталов, я наткнулся на «рюмочную», находящуюся на первом этаже одного из жилых домов. Алкоголь не брал, так что пришлось развеять руну здоровья и откачать в шестой узел всю энергию, накопленную в «первом» и «третьем» узле. Проведенные манипуляции помогли добиться расслабленности во всем теле, последнее, что я помнил, так это то, как ко мне за стол подсела ярко накрашенная женщина.

Перейдя на внутреннее зрение, я занялся диагностикой собственного организма. Во рту обнаружился недокомплект зубов, правая рука была сломана, а в районе печени имелось проникающее ранение. Судя по всему били длинным шилом, глубина пораженных тканей достигала десяти сантиметров.

Несмотря на развеянную руну «здоровья», не до конца откачанная прана позволила моему организму не умереть. Повинуясь мыленному приказу, «шестой» узел поделился энергией и сформированная руна принялась за восстановление биологической оболочки своего носителя.

— Хм, — хмыкнул я.

Намеренье напиться, в какой-то степени было обусловлено пошатнувшейся уверенностью в собственной правоте и подавшим голос милосердием. Очерняя в собственных глазах себя за совершенные поступки, я идеализировал окружающих меня людей, начав думать о них намного лучше, чем о себе.

«— И вот результат», — мое лицо исказила кривая усмешка.

Если бы я был обывателем, мой хладный труп уже бы давно остыл. Деньги и все остальное имущество кануло в неизвестном направлении, наверно сделав жизнь каких-то людей лучше. Продолжая размышлять обо всем произошедшем, я почувствовал, как наливаются злобой и ненавистью мои мысли.

— Не гневи бога, — раздавшийся сбоку голос, незаметно подошедшей ко мне сестры Марты, оказался для меня неожиданным.

Разговаривая вполголоса, вернее выговаривая мне вполголоса, местная служительница за пять минут поставила мои мозги на место. Я никогда не чувствовал необходимости исповедоваться, да и к чужим наставлениям относился вполне наплевательски. Но тихий голос, раздающийся у больничной койки, смог тронуть что-то в моей почти зачерствевшей душе.

Мое тело, почти не подающее признаков жизни, принесли к воротам монастыря. Со слов Марты выходило, что все, кто находился в этом помещении не жильцы и скоро умрут. Ни лекарств, ни докторов, в огражденном от города забором здании, кроме доброго слова и милосердия больше ничего не было. Единственное, на что могли рассчитывать страдающие, это на крошечное облегчение в последние дни своей жизни и последующее погребение.

— А как же митрополит? — вспомнив, что церковь всегда жила хорошо, я удивился отсутствию хоть каких-либо лекарств.