Дождь

Впрочем, задачу минимум я все-таки выполнил. Мои «четвертый» и «пятый» узлы в запястьях обеих рук получили свое наполнение и не гасли, даже после ослабления контроля. Активировать их удалось почти случайно. Мучаясь с контролем над идущими через пространство тонкими нитями энергий, я стал укорачивать длину, уменьшая диаметр описываемой ими окружности. Делая нити все короче и короче, я дошел до того, что вывернутые и расщепленные на множество ручейков меридианы, стали проходить вплотную к моей коже. Один из таких потоков прилип к коже моей руки, не желая после этого никак отлипать назад. Сбросив в тот раз концентрацию, я был шокирован тем, что энергетическая нить не погасла, а продолжила пропускать через себя тоненький ручеек праны.

Иссушив после этого кабана и пополнив свой резерв, я поспешил вернулся в позу неправильного лотоса, приступив к новой фазе экспериментов. Чем более плотным становилось покрытие моей кожи, тем быстрее входили в «силу» находящиеся в запястьях узлы. По результатом проделанной работы, на текущий момент все мое тело покрывала сеть тончайших прожилок, по которым струились потоки праны. Размер всех «мячей» был одинаков, за исключением «шестого». Этот блуждающий узел так и остался безразмерной величиной, впитывая в себя все излишки праны и пополняя остальные пять узлов по мере необходимости.

Открепив дохлую тушу хряка, я оттащил его к проему в полу. Сбросив вниз мертвечину, направился было в свою комнату, чтобы отдохнуть. Что-то меня насторожило и я остановился, прислушиваясь к окружающей обстановке.

— Так, не понял, — подозрение забрезжило в моей голове и я вернулся назад.

Удержать кабанов на первом этаже, для того чтобы не бегать потом за ними по окрестным лесам, удалось довольно просто. Стоило мне скинуть вниз мертвую тушу первого кабана, как разбредшиеся к тому времени мутанты вернулись назад и принялись поедать труп бывшего предводителя. После того, как я скинул третью тушу, хряки, привыкшие трапезничать на одном месте, больше не покидали «хлебного» места, ожидая очередной подачки. То, что они пожирали пропавших на кануне своих же сородичей, ни в коей мере не смущало данных животных.

Отсутствие характерной возни и чавкающих звуков сегодня насторожило меня. Вчера внизу оставалось еще два кабанчика, и я рассчитывал на них, планируя задержаться в колхозе на несколько дней. Заглянув вниз, смог рассмотреть среди остатков недельной трапезы выводка кабанов два свежих трупа. Молодые кабанята что-то не поделили между собой, нанеся друг другу несовместимые с жизнью повреждения.

— Что за невезуха, — расстроился я.

Слыша накануне возню с первого этажа посреди ночи, я никоим образом не мог предположить, что молодые кабанята смогут нанести друг дружке совместимые с жизнью раны. И это при их сумасшедшей регенерации. Вернувшись в комнату, стал собирать свои вещи. Делать в мертвом поселке больше было нечего, стоило обдумать как получить двойную оплату за освобождение колхоза.

Выйдя из дома, я направился по центральной улице к дороге, которая вела в город. Громкий выстрел, прозвучавший с опушки леса, заставил меня повернуть голову в сторону резкого звука. Отброшенный после этого к стене ближайшей избы, я постарался сообразить, что это было. Повторный выстрел расставил все на свои места. Еще одна пуля прилетела мне в голову, заставив сильно стукнуться затылком в оказавшиеся за спиной бревна. Повалившись набок, я с непонятым благоговеньем рассматривал расплющенный кусок металла, валяющийся на земле в полуметре от моего лица. Я не разбирался в оружии, но превратившаяся в блин пуля, намекала на просто гигантский калибр. В обычных магазинах таких стволов не продавалось, несложные размышления навели на мысль, что это могли быть только военные.

«— Вроде у них с Мэром все договорено, — удивился я произошедшему на меня нападению, но подумав еще немного, невесело улыбнулся: — у рода Тульских все договорено, а вот я к ним не имею никакого отношения.»

Не стоило также исключать и такого варианта развития событий, как преднамеренное выдавливание меня из города, с тем, чтобы военные имели возможность со мной разобраться. Дальнейшие размышления свернули к тому, о чем, я должен был подумать с самого начала. А именно к вопросу, почему я все еще жив. Посмотрев еще раз на то, что осталось от пули, я трезво оценил ее убойную мощь. Если такая болванка дважды прилетит в голову хоть трижды одаренному, то никакая регенерация не поможет. Я отлично помнил, как умирали Альфы, стоило отсечь их голову от туловища. Выпущенные в меня снаряды должны были оторвать мою бестолковку с корнями, оставив труп в этом богом забытом колхозе.